– Марина Ивановна, наш гений, услышала про «Болтун-ТВ» и вмиг все организовала. Явятся все наши служащие: горничные, повара, официантки, педагоги, которые не уехали отдыхать, кастелянша, дежурные с рецепшен… Всего у нас работают сорок четыре человека.
– Сорок четыре плюс двадцать, никак не получается двести, – вздохнула я.
Директриса, до сих пор нарезавшая круги по моей комнате, остановилась.
– Оцените гений Марины! Да, наших всего четыре десятка с хвостиком, но ведь у каждого есть родственники, друзья, наконец. За каждого приведенного с собой человека сотрудник получит тысячу рублей. Притащите пятерых? Пятерка ваша. Да сюда через десять минут пол-Тамбовска примарширует! «Болтун-ТВ» ахнет от количества желающих отдать детей в Дом здоровья.
Я сделала глоток остывшего кофе.
– Владелице гостиницы нельзя отказать в изобретательности.
– Да, да, да, – закивала Анна Семеновна. – Три раза мы находились буквально на грани разорения, но когда казалось, что все, мы утонули, Марина раз – и находила деньги. Повторяю, она гений! Отель и Дом здоровья для нее самое дорогое на свете, она сражается за них аки тигр. И я уверена, после репортажа канала «Болтун-ТВ» для школы и гостиницы наступит золотой век.
Мне надоело слушать хвалебные оды в адрес владелицы бизнеса.
– А я-то зачем вам понадобилась?
Госпожа Рамкина заговорщицки мне подмигнула.
– Мариночка сказала, что вы согласились дать интервью съемочной бригаде о своей встрече с Трындычихой.
Я молча кивнула.
– Помогите и мне тоже! – взмолилась директриса.
– Если объясните, что вам надо, я подумаю, смогу ли быть полезной, – обтекаемо ответила я.
Анна Семеновна плюхнулась на диван и затараторила. Суть ее рассказа такова.
Спектакль, который сегодня покажут дети, был подготовлен к дню рождения интерната и рассказывает о Доме здоровья. Длительность постановки двадцать минут. Завершается она очень эффектно – на сцене устанавливают ракету, к ней из-за кулис подходит девочка в скафандре космонавта, говорит: «Получив в Доме здоровья аттестат, я буду нужна во всем мире, передо мной открыто сто путей, сто дорог». И улетает. Все в восторге. Присутствующие отбивают ладоши в овациях.
Анна взглянула на меня.
– Ну как?
– Здорово, – похвалила я.
– Ракета не может поднять большой вес, – продолжала Анна, – и рослый «астронавт» в нее не влезет. А у нас все воспитанники крупные, самой маленькой была Лена Фокина. Остальные намного больше.
– Даже те, кому двенадцать? – удивилась я.
– Марина Ивановна не разрешила «улетать» ребенку моложе четырнадцати, приняла такое решение в целях безопасности, – пояснила директор интерната. – Фокина при росте метр шестьдесят четыре весила сорок пять кило. Остальные ее ровесницы просто лосихи. И кого отправить в полет?
– Предлагаете мне занять место путешественницы в космос? – догадалась я.
Анна Семеновна молитвенно сложила руки.
– Виолочка, спасите! Без отправки ракеты спектакль теряет смысл, повисает сцена с капсулой времени.
– Капсулой времени? – переспросила я.
Анна опять вскочила.
– Сюжет пьесы таков: воспитанники Дома здоровья одна тысяча девятьсот пятидесятого года кладут в сундучок послание к далеким потомкам и зарывают его. Через сто лет наши современные дети находят его, изучают содержимое, понимают, как изменился в лучшую сторону мир, вручают космонавту свою посылку в будущее, и он с ней улетает. Основной смысл: Дом здоровья работал сто лет назад и еще через сотню будет стоять. Мы вечны, мы чертог знаний, мы…
– Небольшая нестыковка в датах, – остановила я поющую соловьем директрису, – после одна тысяча девятьсот пятидесятого года столетие пока еще не минуло.
– Ерунда, – беспечно махнула рукой директриса, – никто считать не станет. Это же условность. Виола, дорогая, умоляю, исполните роль девочки-космонавта! Вы по параметрам полностью совпадаете с Фокиной, остальные или толстушки, как Наташа Штейн, или худые, но жерди, в смысле стишком высокие, как Лариса Шматова. Без вас все рухнет. Пойдет прахом. День рождения нам едва Карелия Мироновна не погубила, но, спасибо Аглае, гости решили, что Фирсова участница спектакля. А без ракеты…
– Карелия Мироновна? – переспросила я. – Та, что умерла в комнате, где мы сейчас находимся? Она вроде сошла с ума, видела конец света.
Анна Семеновна села на подоконник и вздохнула.
– С людьми работать нелегко… Сейчас все объясню. Вот вы думаете, почему Дом здоровья соседствует с гостиницей? У Марины Ивановны поначалу была прекрасная идея – она надеялась, что родители, отдав детей нам, станут их навещать, будут жить во время визитов в отеле. Это же так удобно! Когда пойдем с вами в интернат, обратите внимание на бунгало, которые стоят почти у кромки моря. В них предполагалось селить…
– Но никто из взрослых не стал навещать своих отпрысков, которых сплавили с глаз долой по разным причинам, – перебила я.
– Увы, да, – кивнула Анна Семеновна, – ребята, похоже, нужны только нам. В отеле живут отдыхающие, все люди приличные, хотя случаются подчас казусы…
Директриса хихикнула.
– В апреле приехала милая пара, муж с женой, обоим лет по шестьдесят. Очень приятные клиенты, тихие, вежливые. А через неделю появилась другая семья примерно того же возраста. И случилось такое! Жена из второй пары бросилась на тех, кто раньше поселился, с кулаками. И что выяснилось? В первой паре у мужчины не супруга, а любовница, законная же его половина та, что с другим приехала. Господи, что было! Их еле разняли. Я, грешным делом, позавидовала этой четверке – людям седьмой десяток, а у них такие страсти кипят. Карелия же Мироновна оказалась на редкость противной. Ну да, она была богата, владела крупной фармацевтической фирмой «Медрано», денег не считала. Но при этом одевалась в лохмотья, ела черные сухари, пила чай без сахара.
– Такая жадная? – удивилась я.
Анна Семеновна посмотрела на часы.
– Кабы так, еще можно было бы ее странности пережить. Дело в другом. Фирсова истово в Бога верила, с первой секунды появления тут стала всех изводить, замечания делала каждому. Почему женщины платков не носят? По какой причине в комнатах, в ресторанах икон нет? Кто разрешил в меню в постный день котлеты включать? Ну и так далее.
– То, что среди гостей люди разных конфессий, ее не смущало? – спросила я.
– Ни на секунду, – сказала директриса. – Про детей наших безостановочно твердила: «Девочки ходят в брюках или в юбках размером с носовые платки. Господь всех накажет! Скоро будет Страшный суд!» И так целый день. Войдет в ресторан и кричит: «Покайтесь! Молитвы перед едой не читали, вот придет конец света – не спасетесь!» В Тамбовске она скандал в торговом центре устроила. Увидела в продаже майку с изображением обнаженной по пояс женщины и давай всех проклинать. Да только продавцы не наша терпеливая и вежливая Марина Ивановна, враз полицию вызвали. Лаврова потом ездила сумасшедшую выручать.
