– Прощу прощения, Зоя Геннадьевна, я вас не заметил, – промямлил вохр, и толпа встретила ответ дружным хохотом.
– Ботинки будете смотреть, гражданин начальник? – сдерживая нервный смех, напомнил о себе седой зэк, убирая сало и папиросы в карман.
– Уебывай, – буркнул вохр.
Жена начальника или дочь, глядя вслед уходящей девушке, гадал он, стараясь дышать глубже. От волнения мороз почти не ощущался.
Упорядоченная толпа вокруг столовой ждала ужина. Бригада землекопов стояла в угрюмом молчании на своем обычном месте.
– Опять не привезли лопаты? – угадал по лицам седой зэк.
– А ты, Дед, я смотрю, аж разрумянился, – еще мрачнее, чем обычно, сказал десятник.
– Это все работа на свежем воздухе, в дружном коллективе.
– Какой твой коллектив, Дед? – спросил десятник, но ответа не услышал, потому что заведующий выкрикнул номер его бригады. Он даже не стал возражать, что седой зэк пошел с ними, но чуть не выронил из рук шапку, когда Ахметов пожелал доброго вечера.
– Меня зовут Султан, для друзей Ахмед, – схватив седого зэка за руку, с улыбкой представился завстоловой и продолжил с лукавым упреком. – Что ж ты, дорогой, не сказал, что из бригады товарища Берензона? Тебя как зовут?
– Дед.
– Проходи, дорогой Дед, – как смешной шутке рассмеялся Ахметов, не забывая о деланом акценте. – Старших надо уважать, правильно я говорю?
Седой получил тарелку жирных щей из кислой капусты, тарелку гречки с настоящей мясной подливкой, к ним – два куска хорошего белого хлеба. И хотя он старался сохранять спокойствие, лицо его против воли расплылось в улыбке, когда повар поставил на поднос компот с сухофруктами. Это был самый роскошный обед за последние шесть лет. Идти с таким изобилием к бригаде землекопов, опять глотавших капустную баланду, было бесчеловечно. Он сел один за стол и не спеша принялся за еду, не заметив, что бригаду землекопов сменила другая. Ахметов подсел к нему.
– Чего нового в Безымянлаге?
– Всю колонну на входе в лагерь шмонали, – не собираясь рассказывать ничего интересного, ответил седой зэк.
– Известное дело, – покивал завстоловой. – Копают под главного инженера первого района, ищут нарушений побольше.
– Зимонина? – вспомнил фамилию, произнесенную прорабом, седой зэк. Ахметов кивнул. – Я его сегодня видел, нормальный же парень, только загнанный какой-то. За что его так?
– За все сразу. Так-то он полное говно, – охотно начал Султан, найдя достойного собеседника. – А вообще, говорят, из-за женщины. Чернецов, говорят, очень не любит, когда его дочку трогают.
– Занятно. – Седой мгновенно вспомнил девушку, невольно спасшую его от пули. – Может, это она вдоль колонны шла, когда шмон устраивали? В черном полушубке и красном шарфе?
– Конечно, она. Наверняка к Зимонину на ТЭЦ ходила, – просиял от догадки Ахметов и перешел на шепот: – Ой, Дед, что-то будет. Последнему ухажеру Зойкиному горло, говорят, перерезали.
– Здесь что, так принято? – допивая компот, спросил зэк.
– А у вас как принято? Станок на голову ронять? – подмигнул заведующий.
– Спасибо за ужин, Ахмед, – закончил разговор седой зэк.
– Дорогим гостям всегда рады, – расплылся в улыбке Ахметов.
Вкусная еда преображала мир. Холод снаружи перестал кусать, снег не мешал шагам, а бодро поскрипывал, даже свет желтых фонарей стал веселее, а дороги короче. Вот только зэк не знал, куда ему идти. Улицы лагеря были одинаковыми, номера палаток и бараков ни о чем ему не говорили, ведь нужного он не знал. Он помнил, что здание стоит на пригорке, но видел его только днем, а зимняя ночь меняла лагерь. Снаружи никого не было. Конечно, рано или поздно пройдет охранник или заключенный, но долго ждать на морозе не хотелось. Седой зэк открыл дверь ближайшего барака, зашел в темный предбанник и, открыв дверь внутреннего помещения, замер. Он попал в барак вохров.
– Ты че здесь забыл? – с удивлением спросил ближайший к нему боец.
– Не могу найти свой барак, гражданин начальник.
– Ты совсем охерел, падла? – не сразу осознав смысл просьбы, выдавил вохр.
– Мне нужно попасть в барак бригады Берензона.
– Зачем? – недоверчиво, но с интересом спросил боец.
– Я в нем живу, гражданин начальник, с сегодняшнего дня.
– Подожди в прихожей, сейчас провожу, – безрадостно сказал вохр и начал одеваться.
Седой зэк осматривался. Барак вохров был точно таким же, как и у заключенных. В предбаннике стояла сушилка, в открытую дверь виднелись ряды тех же нар, разве что с постельным бельем. Тот же тусклый свет керосинок, тот же запах грязи и табака. Боец был готов.
– Это про тебя Марков рассказывал, что ты голову Хорьку раздавил?
– Я при этом присутствовал, – расплывчато ответил седой зэк.
– Я б и сам Хорьку голову оторвал, да всем вам, падлы. Ничего, пройдет ваше время, как вас, тварей, прикормили, так же к стенке поставят. – Седой не возражал, отчасти потому, что был согласен с охранником и понимал его чувства. Отказать ему тот не мог из страха перед Берензоном, но смиряться с этим не хотел. – Рожа у тебя вроде не блатная, как тебя в бригаду угораздило?
– Случайно.
– Береги шею тогда. Хреновая сегодня будет ночь. Вон на том пригорке – ваши хоромы, – указал вохр. – Угости хоть папиросой, ударник.
– Еще не обзавелся, гражданин начальник, – соврал седой зэк.
Боец ему не поверил и, покачав головой, пошел назад.
Седой зэк поднялся и прошел в прихожую. Из-за закрытой двери доносился приглушенный гул голосов. Зэк вытер ноги, немного постоял, отогреваясь и прислушиваясь, и шагнул в свой новый дом.
Первое, что увидел седой зэк, войдя в блатной барак, – ничего блатного в бригаде Берензона нет. Не было среди этих людей авторитетов, не соблюдались воровские законы. Это было понятно сразу – по лицам, по взглядам, по голосам и разговорам. Но не были собравшиеся здесь люди и обычными заключенными: седому они напомнили разбойничью шайку, из тех, что жили на берегах Волги со времен Разина.
В бараке было много света, по лагерным меркам, и очень жарко. Под потолком висел густой папиросный дым, а на нарах были не только матрасы, но и одеяла с подушками. Жили здесь богато.
– Подскажи, где свободная койка? – спросил седой зэк у казаха с плоским лицом, штопавшего рубашку.
– А ты кто?
– Это Дед! Давай сюда, здесь твой топчан, – крикнул пожилой мужчина, старше седого, и хлопнул по застеленным нарам. – Не помнишь меня? А это я тебе вчера номер рисовал. Я всегда этапам номера подновляю, присматриваюсь к новеньким. Я тебя сразу заприметил и Берензону рассказал. Я художник…
– Маляр, – подали голос с верхних нар.
