– Быстро на перрон! – чуть взмахнув рукой, буркнул Марков.
Заключенные спрыгивали вниз и почти наперегонки бежали к станции. Седой краем глаза заметил еще один грузовик и вереницу людей, таскавших коробки от головы поезда. Зэки встали перед открытой платформой, загруженной ящиками.
– Начинай разгрузку станков! – рявкнул подоспевший Марков и закурил.
Зэки откинули примерзшие борта платформы и забрались внутрь. Ящики были неприподъемные.
– Разрешите обратиться, гражданин начальник, – робко заговорил зэк-крестьянин. – Нам бы доски где взять, чтоб по ним спустить, или инструмент какой – ящик заломать, из него рельсов понаделать.
Марков уже почти набрал воздух, чтобы наорать на заключенных, но, смерив груз взглядом, понял, что зэк прав, и отослал его на станцию за инструментом. Оставшиеся стояли без работы. К капитану вохров, курившему в свете желтого фонаря, подошел маленький человек в теплом пальто и больших очках. Вдвоем с Марковым они представляли карикатурную пару.
– Антоша, ты хули здесь делаешь? – донесся до платформы негромкий голос человечка.
– Зимонин-сученыш работы подкинул, – отозвался Марков.
– Это я могу представить, а ты здесь зачем? – допытывался мелкий.
– Додя, не заводи меня, сам не знаю зачем. Заснуть не могу, волнуюсь. Вот зачем!
– Да все нормально будет, бабье дело… – вполне нежно начал утешать свирепого вохра человек в очках, но седой зэк не дослушал разговора, потому что принесли инструменты.
Сбивать крепко сколоченные доски с высоких ящиков пожарным топором было непросто. Наконец, один ящик с треском рассыпался, и из него соорудили ненадежный спуск. Сил у зэков не хватало. Восемь человек толкали станок вниз, а шестнадцать принимали его внизу. Снова поднявшийся ветер звенел раскрытыми бортами платформы и раскачивал желтый фонарь над станцией.
– С этими инвалидами к утру не закончу, – громко выругался Марков. – Берензон, давай свою сотню.
– Бери, – просто отозвался очкарик.
Седой, подталкивавший ящик к доскам, услышал команды Маркова и, посмотрев на перрон, увидел большую толпу зэков. Новички прекратили разгрузку, якобы перевести дух, а на самом деле из любопытства. Сотни не набиралось, но половина была. Все зэки Берензона отличались добротными фуфайками и теплыми шапками, явно первого срока носки. От них отделился один и, гнусавя, обратился:
– Товарищ Берензон, такого уговора, чтоб станки грузить, не было.
– Мне как это расценивать, Снегирь? – негромко спросил Марков, надвигаясь на зэка. – Как отказ от работы? По изолятору заскучал? А ну быстро за работу, падлы!
Спорить с капитаном желающих не нашлось, и бригада Берензона нехотя поплелась к станкам. Рядом с Марковым остался только один, с лицом хорька.
– Гражданин начальник, у меня пальцы сломаны, мне нельзя, – показывая забинтованную руку вохру, жаловался Хорек.
Марков взял его за плечи, развернул в сторону платформы, и, не сказав ни слова, всадил пинка под зад. Хорек буквально пролетел несколько метров и скуля поднялся под громкий хохот товарищей.
Блатная бригада быстро разломала еще несколько ящиков. Работа пошла. Всем хотелось согреться и закончить побыстрее. Марков и Берензон ушли на станцию греться. Среди суматохи, окриков, звяканья бортов платформы, мата, команд и советов седой зэк, стоявший сверху, и Хорек, принимавший ящики на перроне, встретились.
– Вот тот Дед! Он мне, братва, пальцы сломал! – визгливо закричал Хорек, словно в испуге.
Несколько зэков оторвалось от работы и повернуло голову в его сторону, но никто особого значения крику не придал. В поисках поддержки Хорек оглянулся на то место, где стоял Берензон, и седой, поняв, что никто на него не смотрит, чуть сдвинул крайнюю доску левой ногой.
– Принимай! – сдавленно проговорил он и подтолкнул станок без ящика, уже стоявший на досках.
Железо пошло криво, уходя по сбитой в сторону доске. Хорек успел вскрикнуть от боли, пытаясь остановить станок сломанной правой рукой, и тот, завалившись, рухнул на него.
– Чисто башку на хер снесло, – скорее с восторгом, чем со страхом, произнес кто-то из зэков на перроне, когда затих грохот.
– Это Дед! Дед его убил, отвечаю! – заорал кто-то сверху.
Седой зэк стоял, не шелохнувшись, и молчал.
– А ну, заткнулись, – негромко приказал Берензон, вышедший со станции. – За работу. А ты, Дед, спускайся.
Зэки проводили их взглядом и снова принялись сгружать станки. Берензон отвел седого за угол и предложил папиросу.
– А вы?
– А я не курю, – ответил Берензон и тут же добавил: – Я видел, как ты это сделал, чистая работа.
– Не понимаю, о чем вы, – сказал седой зэк и нагнулся, чтобы почесать ногу в ботинке.
– И находчивость, и выдержка. Как твое имя, номер 958343?
– Здесь меня все Дедом зовут.
– И так сойдет. Вор?
– Иногда, – подумав, ответил седой зэк.
– Перевожу тебя, Дед, в бригаду на освободившееся место. Опытный человек мне сейчас очень нужен, с этими дебилами тяжело работать.
– Вот так просто? – спросил седой, не спеша докуривая папиросу и пытаясь разглядеть глаза Берензона сквозь запотевшие стекла очков.
– Какая мне выгода от того, что они тебе перережут горло? Нынешний бригадир меня разочаровывает, совсем страх потерял, убил каменщика, перед тем как сюда приехать. Завтра об этом услышишь. А я такого приказа не давал. Когда много начинают на себя брать, мне такое не нравится, ясно?
– В общих чертах, – туша окурок, сказал седой зэк. – Я здесь недавно, многого еще не знаю.
– У тебя будет время освоиться, – с улыбкой сказал Берензон. – Завтра оформлю тебе все документы, ужинать будешь с новой бригадой. Со Снегирем поговорю, никто тебя не тронет.
– Так и не за что, – с той же улыбкой ответил седой зэк.
– Вот и я так считаю, – оставил за собой последнее слово Берензон и протянул ему руку на виду у всей бригады.
Когда все станки были выгружены на перрон, труп убрали за вокзал до утра. От несчастного случая осталось только кровавое пятно. Блатная бригада вместе с Берензоном уехала. Марков дремал в кабине грузовика.
– Соберите доски на костер и быстро в кузов, – велел седой зэк своим соседям по палатке и, взяв пожарный топор, понес отдавать его дежурному по станции, отвлекая внимание.
Внутри было натоплено, дежурный дремал. Седой положил топор рядом с ним, взял лежавшую на полу газету «Сталинская стройка», свернул и сунул в карман. Он вернулся, машина тронулась. Водитель берег сон Маркова, и автомобиль ехал медленно-медленно. Глаза зэков сонно моргали, головы сваливались на грудь и покачивались в такт дороге. После остановки они без команд и окриков слезли и побрели к палатке. Седой остался один снаружи, слушая, как гремят доски, исчезая под нарами. Он взглянул на светлое, затянутое облаками небо, достал газету и, расправив, подложил под фуфайку, затем, шурша, нагнулся, и бритва снова переместилась из ботинка в рукав. Только после этого зэк нырнул в палатку, чтобы доспать оставшееся до подъема время.
