– Я бы хотел поговорить с Фернандо.
– Болен хозяин.
– Родственника выкупить хочу.
– Тогда можно с сыном говорить, Алонсо. Зайди во двор.
Первушу во двор впустили. Раб ушел, а вернулся с сыном хозяина, молодым мужчиной в рубашке, бархатной красной жилетке и коротких зеленых штанах. На вкус Первуши – одежда нелепая, смешная, но со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
– День добрый, – поздоровался Первуша.
– Раб сказал, поговорить со мной хочешь?
– Мне говорили про Фернандо, хозяина.
– Я сын его, отец болен.
– Не сочтешь ли невежливым узнать – чем?
– Русичи называют его хворь почечуй, а местные лекари из греков – геморроем.
Ага, говорил ему Коляда о такой напасти, как и о способах лечения.
– Весьма сочувствую. Не из любопытства интересуюсь, сам лекарь.
– Так ты по этому поводу пришел? Кто послал тебя, не Филодор?
– Вообще-то я пришел узнать, нет ли среди рабов твоего отца моего родственника, Вторуши Фомичева?
– Кто знает фамилию раба? Он русич?
– Как и я. Светлые волосы, серые глаза. Сейчас ему должно быть двенадцать лет.
– Пройдем во двор.
Площадка за домом невелика, за ней накрытый крышей загон, как для скота. К сыну хозяина подбежал надсмотрщик:
– Уважаемый Алонсо, рабы отдыхают после работы.
И склонился в поклоне.
– Выведи всех русичей. Серые глаза, светлые волосы. Быстро!
Надсмотрщик открыл замок, крикнул:
– Русичи, выходи! Строиться у решетки!
Вышли человек двадцать. Лица понурые, тела худые, ветхая одежда.
– Подойди, посмотри, нет ли здесь родича твоего? – махнул рукой Алонсо.
Первуша прошел медленно вдоль строя, всматриваясь в лица. Никто на брата не похож, и по возрасту не подходят.
– Его здесь нет, – покачал головой Первуша.
– Если он в Кафе, его можно найти. Но уж коли ты здесь, не окажешь ли помощь отцу? Ослаблен он сильно.
– Кровь теряет?
– От кровопотери уже ходить не может.
У Первуши едва не вырвалось – поделом. Торговать людьми, как скотом, – грех. Человек рождается свободным.
Ну что же, почему не посмотреть, хоть и плохой человек, работорговец, но все же создание Божее. Алонсо проводил знахаря во внутренние покои. Богато работорговец живет! Всюду на полах ковры, мебель красивая, узкие окна от палящего днем солнца шелковыми занавесками прикрыты. Для Первуши – роскошь невиданная. В спальне Фернандо широкая кровать под балдахином. На постели хозяин возлежит. Худ, очень бледен, глаза впали. На приветствие Первуши не ответил из-за слабости, лишь веки приподнял.
– Оставь меня наедине, – попросил знахарь.
– Я за дверью буду, – согласился Алонсо.
Не верил Первуше: слишком молод для опытного лекаря. А возраст для целителя играет роль, опыт – он с годами приходит. Но то для обычного человека применимо. Первуша же чародейством владел. Заговаривать на остановку кровотечение даже иные бабки-знахарки умели. Первуша обернулся проверить – ушел ли Алонсо. Руку болящего в свою взял. Пульс частит, состояние скверное, надо поторапливаться. Для сильного воздействия телесный контакт нужен. Не отпуская руки, заговор прочел. Кровь остановится, но сама болезнь от заговора не исчезнет, и через время кровотечение возобновится. Для лечения травы нужны. У себя на родине Первуша собрал бы крапиву, корни одуванчика и, главное, почечуйник. Есть такая неприметная травка. Правда, мазь из трав готовить долго, несколько дней. А чтобы силу целебную умножить, при кровотечении наговоры честь надо, на каждой стадии свой.
Первуша дверь открыл:
– Кровотечение остановил я. Обмыть его надо, дух от него тяжелый.
– Мигом рабов позову! – обрадовался Алонсо.
– Погоди, не все я сказал. Кровь я остановил, но болезнь не исчезла, вскоре повторится.
– Можно ли навсегда справиться?
– Для того травы нужны, снадобье готовить. Долго сие, да не знаю, есть ли травы такие в этих местах. А кроме того, не целительствовать я прибыл. Если не запамятовал ты, родственника искать.
– Не торопись уходить. Задержать я тебя не могу, ты свободный человек. Пока рабыни отца обихаживать будут, покушаем, все обсудим не спеша. Ты не спешишь? За беседой какие-то выходы найдем.
– Почему нет?
– Вот и славно.
Алонсо в ладоши хлопнул, почти сразу рядом раб возник. Алонсо заговорил с ним на непонятном языке. Раб выслушал, кивнул и вышел. Алонсо Первушу проводил в трапезную. А как назвать еще комнату, где стол стоит большой да вокруг него кресла деревянные? Не успели устроиться, как несколько рабынь стали блюда на стол ставить. Фрукты на них диковинные. Первуша видел впервые, названий не знал. Потом лепешки на блюде внесли, сладости, в довершение кувшин вина. В знак почтения к гостю Алонсо сам вино по серебряным чаркам разлил. Первуша вина не пробовал никогда. Слышал, но не пил. Нет на Руси вина, только сидр яблочный. Ни возможности не было, ни потребности. Алонсо тост провозгласил за знакомство, отпил. Первуша тоже испробовал. Сладкое вино, пьется приятно. Хозяин рукой по-над столом повел:
– Угощайся. Халва, орехи в меду, винные ягоды, груши. Пожелаешь еще чего-нибудь, принесут.
Первуша лепешку взял. Хлеб, он хлеб и есть, сытно и привычно. Виноградинку отщипнул от кисти, в рот отправил. Понравилось, сладкая. А уж кусок халвы во рту таял. Хозяин застолья дал время гостю угощение оценить. Да не терпелось:
– Мы можем помочь друг другу. Как звать тебя, знахарь?
– Первуша.
– Непривычные для уха имена у вас на Руси. Я начну заниматься поисками твоего родственника. Согласись, я лучше тебя знаю работорговцев. Поговорю завтра с каждым на невольничьем рынке, и если родственник твой здесь, в Кафе или окрестностях, ты его заберешь. Ты же будешь искать нужные травы, делать снадобье.
– Мне проводник нужен, чтобы местность знал.
– Будет! И раба дам в сопровождающие, будет за тобой еду носить, воду для питья или омовения. И слугу вооруженного для охраны, чтобы случайно не обидел кто уважаемого человека.
Видимо, Алонсо с отцом давно в фактории жили, переняли кое-какие привычки, слова от других народов.
Первуша задумался. Алонсо предлагал неплохой выход. Но были подводные камни. Первуша может потратить время, вылечить Фернандо, а Алонсо не сдержит слова. Не найдет или не будет вовсе искать Вторушу. Его же не проконтролируешь.
Видя раздумья и сомнения знахаря, Алонсо принялся увещевать:
– Жить будешь у нас в доме, комнату выделим. Кушать все, что пожелаешь. А хочешь – ночью тебя будет согревать самая красивая рабыня?
