Лиза позвонила Полине:
– Помоги, я сама ничего не могу решить.
Полина приехала. Она же заказала коробки, упаковочную пленку, скотч, мусорные пакеты, все, что требуется для переезда, и все, о чем даже не подумала Лиза.
– Мне это нужно? – спросила Лиза, сидя над раскрытыми фотоальбомами.
– Конечно. Смотри, здесь Дашка маленькая, здесь ты очень красивая.
– Может, мне вырезать Рому со всех фотографий? Кажется, так делают после развода?
– Ты шутишь? Лучше упаковывай посуду. Иначе мы за месяц ничего не соберем.
– А мне нужна эта посуда или купить новую?
– Давай заберем пока эту, а там видно будет. Захочешь, купишь новую.
– Я не знаю, что делать с книгами.
– А Рома? Он их хочет забрать?
– Не знаю. Он сказал, что я могу брать все, что захочу.
– Тогда книги забираем.
– Надо обязательно забрать коврик из ванной. Он мне нравится.
– Да, как скажешь.
Пока Полина руководила грузчиками – выносили кухню, холодильник, стиральную машинку и шкафы, Лиза упаковывала мелочи – коврики, шкатулки, подносы, блюда для фруктов и корзинки для мелочей.
Рома попросил разрешения забрать диван из гостиной и телевизор.
Лиза плохо помнила, как устраивалась на новой квартире. Мебель собрали абы как, на скорую руку, – дверцы в шкафах отваливались, кровать едва поместилась в комнате. Все как-то впихивали, вставляли, приделывали, прилаживали. Роскошная кованая мебель никак не вписывалась в новые квадратные метры. Лизе было плевать. Полина и та больше переживала, что-то просила передвинуть, переставить.
В коридоре громоздились неразобранные коробки. Каждый вечер Лиза давала себе слово встать рано утром и разобрать вещи. Но утром у нее не было никаких сил. Она даже не помнила Дашку в то время. Наверное, она все-таки ходила в школу, но где ела, что делала после уроков, Лиза не знала. Она не готовила. Оставляла на тумбочке деньги, чтобы Дашка могла купить себе еды. Не звонила, не знала, сколько у Дашки уроков, есть ли дополнительные. Лиза просыпалась утром, пила кофе, смотрела телевизор, читала. Ближе к двенадцати принимала душ, переодевалась, мыла накопившиеся чашки, снова пила кофе. В три ложилась и спала до пяти. Каждый день. Ничего не могла с собой поделать – в три часа она даже стоять на ногах не могла, ее шатало, и кружилась голова. До сна она вяло поглядывала сериал и почти начала разбираться в сюжете. В пять Лиза просыпалась от голода – делала себе бутерброд, жарила яичницу, выползала в магазин за молоком, опять смотрела телевизор, пыталась что-то погладить, запускала стиральную машинку. В десять она отчаянно хотела спать. Следующий день был похож на предыдущий. Просыпалась рано, часов в шесть, – читала, пила кофе, а в семь-полвосьмого засыпала и уже не слышала, как Дашка вставала и уходила в школу.
Лиза все ждала, что дочь объявит, что хочет жить с папой. Но Дашка молчала, стойко перенося переезд и развод родителей. Даже если она и переживала, с матерью не делилась своими мыслями. А Лиза и не лезла ей в душу.
– Поговори с ней, – убеждала подругу Полина.
– Зачем? Это бессмысленно. Она говорит или «да», или «нет», или молчит, – отвечала Лиза. – А еще сидит все время в наушниках. Мне хочется только одного – подойти, сорвать с ее головы наушники, разбить компьютер и забрать телефон.
– Она подросток. Это нормально.
– Это ненормально. Как и все, что происходит. Все стало ненормальным, когда я вышла замуж за Рому.
– Время лечит. Тебе нужно выйти на работу.
– Если ты еще раз произнесешь какую-нибудь банальность, я перестану с тобой общаться.
Лена появилась раньше, чем ожидала Лиза. Возможно, она появилась намного раньше, чем Лиза о ней узнала. Скорее всего, так и было. Возможно, появлением Лены и объяснялся энтузиазм Ромы в вопросах размена и выбора квартиры.
Это было больно. Лиза не думала, что может быть так больно. Нет, у нее не было дыры во внутренностях. У нее не выжигало желудок и не болело сердце. Наступила новая стадия боли – везде, целиком, с ног до головы. Лиза пила болеутоляющие таблетки, транквилизаторы, снотворные, но они не действовали – боль не уходила. На виске пульсировала вена и, казалось, скоро лопнет и зальет кровью лицо. Лизу рвало почти каждый день. Она перестала есть. Даже пить не могла – рвота подступала сразу же. Лиза похудела до такой степени, что ее шатало. Не осталось никаких сил. В доме сломался лифт, и Лиза не смогла подняться по лестнице на четвертый этаж. Стояла на втором, ноги подгибались, по спине тек холодный пот.
Как она узнала про Лену? Зашла в комнату Дашки, пока та была в школе. У дочери был привычный бедлам – повсюду валялись колготки, штаны, футболки. За компьютером – гора упаковок от чипсов, пустые бутылки из-под воды, жвачка, какие-то засохшие огрызки, крошащиеся куски сухого хлеба. Лиза все сваливала в мусорный пакет и протирала пыль. Она задела клавиатуру, и компьютер загорелся на странице социальной сети. Дашка никогда не пряталась, не ставила пароли – в этом не было необходимости, Лиза жизнью дочери не интересовалась.
На открывшейся странице была фотография Ромы в компании молодой блондинки. Лиза села за стол и просмотрела все – девушку звали Лена, рыхлая полновесная блондинка с крутыми бедрами. Молодая. Очень молодая. Ямочки на щеках. Она смотрела на Рому. На одной из фотографий Лена позировала вместе с Дашкой. Обе улыбались.
Лиза тогда поняла, что боль бывает разной. По шкале от одного до десяти эта боль была на пятнадцать.
Лена была родом из Ростова-на-Дону. Почти на пятнадцать лет младше Лизы. Рома был ее начальником. Он ей дарил цветы охапками и духи, а она пекла ему пирожки. И домашние тортики. Называла его «любимый». Подписи под фотографиями – верх пошлости: «Вот такой букетик подарил мне любимый», «Порадую любимого пирожками», «Счастье просто быть вместе», «Всем тепла и романтики». Лизу аж перекосило от отвращения. И Роме это нравится? Ради нее он бегал, как подстреленный заяц, и искал квартиру, где будет не шумно? Значит, вот такие женщины всегда его привлекали? Такую он искал? И это миф, что мужчины находят себе новых жен, похожих по типажу на бывших? Выходит, Лиза не была типом Ромы? И как он посмел познакомить ее с Дашкой? Когда Дашка вернулась из школы, Лиза набросилась на нее:
– Ты садишься на диету, это не обсуждается. Увижу хоть одну упаковку чипсов, будешь неделю есть гречку. На воде. И с отцом ты видеться не будешь. Это понятно?
– Чё случилось-то? – буркнула Дашка.
– Не чё, а что. По-хорошему ты не понимаешь, будет по-плохому.
– Я позвоню папе!
– Звони. И сообщи ему, что, если его Лена еще раз к тебе подойдет, я за себя не ручаюсь.
– Откуда ты знаешь про Лену? – Дашка перепугалась.
– От верблюда.
– Ты лазила в мой компьютер?
