– Испанская полиция продолжает аресты членов костяновской оргпреступной группировки, много лет находящихся в международном розыске и, как оказалось, с комфортом обосновавшихся на побережье Коста-Дорады, – пояснял за кадром диктор то ли радостно, то ли печально.
Вот и разгадка! Вот кто норку разорил, вот кто запасы забрал, вот кто Координатора по миру пустил! Ну, а он-то, Лис, тут при чем?!
Нажал клавишу селектора, вызвал Гнедина. Тот теперь начальник убойного отдела вместо Глушакова – за последнее время выстроилась новая цепочка руководителей в уголовном розыске, и подчинялись они номинально начальнику УР, как положено, а реально – через Глушакова выходили прямо на начальника УВД. И если бы Лис не был Лисом, они бы вообще не заходили к нему в кабинет.
– Вызывали, Филипп Михайлович? – Гнедин будто забежал на минутку в туалет, отлить по-быстрому, между важными делами. Наверное, так и положено героям сыска.
– Запроси списки пассажиров, прилетевших за последние три дня из Испании в Москву, – приказал Лис. – И списки пассажиров, выехавших в эти дни из Москвы в Тиходонск…
По мере того как он говорил, лицо Гнедина менялось, как будто он жевал лимон и тот становился все кислее.
– Совпадающие данные – мне на стол! – закончил начальник УР и прихлопнул ладонью по столу.
– Да вы что, Филипп Михайлович? Это же работы на месяц!
– Ничего подобного! – Лис резко повернул голову и сморщился от боли. Он приложил к шее платок, на нем опять осталась кровавая полоска.
– Все фамилии есть в базах данных, перекинуть списки – десять минут. И сравнить – еще полчаса! – от досады он повысил голос.
– А что у вас с шеей, Филипп Михайлович? – напряженно спросил капитан.
– Что, что! Ножом писанули! Еще немного – и все! А ты не хочешь с бумагами работать! Может, послать тебя туда, где ножиками размахивают?
– Да ладно, товарищ полковник! Все сделаю!
К вечеру на столе у Коренева лежала фамилия и паспортные данные пассажира, прилетевшего позавчера из Барселоны и в тот же день поездом отправившегося в Тиходонск. Его звали Соколов Константин Иванович. Лис пробил приезжего по Центральному информационному центру МВД России и по местным тиходонским учетам. Не судим, административных правонарушений не совершал, компрометирующих материалов на него нет. Странно – он ведь не ангел! У такого человека обязательно должны были быть какие-то залеты, хотя бы мелкие… Неповиновение сотруднику полиции, драка, хотя бы неподтвержденное подозрение в совершении преступления… Ничего подобного! Может, у него два комплекта документов? Наверняка: ведь жил он, как минимум, двойной жизнью…
Поскольку паспорт был выдан в Москве, Лис позвонил в МУР, где у него было достаточно знакомых. И хотя число их поуменьшилось: кто-то ушел в народное хозяйство, кто-то уже на пенсии, а кто-то там, куда уже не дозвонишься; но один нужный человек все же отыскался и через пару часов отзвонился:
– Фуфловый это паспорт, не выдавали его у нас – буднично сообщил он. – И карточки формы «1П» на него в архиве нет, да и серия архангельская… Липа голимая!
Лиса это не удивило. У таких людей одного паспорта не бывает… Подумав, он вспомнил, что допрашивающий его по делу «крестобойни» «фейс»-майор Сочнев упоминал фамилию Серегин и называл его диспетчером, который был связан с начальником отдела радиоэлектроники Погосовым и который через Погосова установил координаты дачи Креста, куда сразу и налетели «колдуны», учинив знаменитую бойню… Значит, интересующие его сведения могли находиться в уголовном деле.
Сочнев
О «крестобойне» было возбуждено два дела. Одно расследовало ФСБ, второе – УВД. В первом рассматривалась версия о политическом бандитизме, и подозреваемым по нему проходил подполковник Коренев. Второе дело было возбуждено по факту похищения самого Коренева и последующего массового убийства в имении Креста. Вообще-то, по одному и тому же преступлению не возбуждают два уголовных дела, которые расследуются параллельно разными ведомствами. Точнее, как правило, не возбуждают. На самом деле в жизни бывает всякое. Оба дела закончились ничем. Первое прекратили за не установлением факта политического бандитизма, второе было приостановлено в связи с не установлением лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности.
Лис начал с более легкого: нашел дело в архиве УВД. Но там были только факты, лежащие на поверхности, которые строились, в основном, на показаниях самого потерпевшего, то есть его. Как неизвестные люди напали на подполковника Коренева, усыпили хлороформом, запихнули в машину и увезли в неизвестное место, где держали в подвале с неизвестной целью. Коренев сумел сообщить о своем похищении в дежурную часть, но помощь ему оказать не сумели, так как не знали, где он находится. Однако Коренев сам сумел выбраться из подвала и обнаружил, что находится на даче Креста, где только что произошла перестрелка и кругом валялись трупы каких-то людей. Больше в деле ничего не было. Не упоминался ни Серегин, ни начальник отдела электроники Погосов, ни кто-либо из банды Колдуна.
Лис вздохнул. Когда-то он специально интерпретировал факты таким образом, чтобы дело пошло на приостановление. Но сейчас его изобретательность обернулась другой стороной: в деле не было ни грамма нужной информации.
Надо было поднимать дело, находящееся у «соседей». Сделать это не так-то легко даже такому всезнающему и всех знающему оперативнику, каким был Лис. И времена поменялись, и нравы, и люди поуходили – кто на пенсию, а кто и в мир иной. Но майор Сочнев, который его допрашивал, оказался живым и здоровым, правда, пребывал он на пенсии. Лис установил его адрес и через несколько минут подъехал к кирпичному четырехэтажному зданию в Пятидомиках. По слухам, дома здесь строили после войны пленные немцы. И действительно, за шестьдесят лет четырехэтажки не просели, не покосились оконными проемами, не подернулись трещинами. Хотя и кирпич, и цемент, и песок были отечественными. Может, все дело в хваленой немецкой педантичности и аккуратности.
Сочнев обитал на третьем этаже и сразу после звонка открыл дверь. Он был в клетчатой рубашке и тренировочных штанах, при этом что-то жевал. Он действительно был жив, хотя, взглянув на него, Лис подумал, что насчет здоровья он поторопился. Отставной майор выглядел неважно. Он еще больше располнел, лицо осунулось, под глазами появились мешки… Да еще трехдневная щетина и отчетливый запах алкоголя… Возможно, сказывалась болезнь души, моральная неудовлетворённость, ибо покинуть раньше времени службу, которой отдал больше двадцати лет, – процесс, конечно, болезненный. И, тем более, немалую роль в этом сыграл майор Коренев, который сейчас пришел к нему без приглашения, разбередив старые обиды.
– Вы?! – Сочнев явно не ожидал его увидеть. – Что вам надо?!
– Разговор есть, – сказал Лис. – По старым делам вопросы возникли…
– С разрешения руководства, – привычно ответил Сочнев и хотел закрыть дверь, но Лис вставил в проем ногу.
