Вскоре принесли ее завтрак с новым шедевром от повара. И она, чтобы до этого удовольствия решить сегодняшние проблемы, посмотрела в свой календарь. Репетиция у Никиты. И все. Сегодня пятница, это всегда у Анны относительно свободный день. Студии заняты звездами, которых записывают на эфиры выходных.
– Привет, Ник, – сказала она, набрав номер. – Ты извини, но я сегодня не могу. В общем, нога, которую вчера растянула, еще болит.
– Детка, ты в своем уме? – захлебнулся слюной от негодования Никита. – Это очень дорогой заказчик! Ему надо срочно. За срочность – отдельно.
– Ну, что делать, – флегматично ответила Анна. – У него много заказов, а у меня всего две ноги. Представляешь, на всю жизнь.
– Я, конечно, в восторге от того, что каждая курица считает возможным для себя шутить со мной. Короче. Неустойку снимаю в любом случае. В понедельник ищу замену.
– И я в восторге, когда каждый лакей меня пугает. Ты себя слышишь, Ник? К понедельнику мой любовник снимет с тебя неустойки за всех заказчиков, а затем и самих заказчиков. Так что ищи мне замену и занимай с ней очередь в конце на любую массовку. Только не пройдешь ведь. Ты свое брюхо в зеркале видел? Ладно, приятных выходных. Если хочешь, скину тебе диету для похудения. До связи.
Вот теперь можно позавтракать, чувствуя себя человеком и глядя на подиум, где она вскоре будет танцевать… Какой-то режиссер ее точно заметит. Здорово она с Никитой. Не его собачье дело тот факт, что она ни о чем не может попросить Артема, тем более о том, что касается его дел и денег. И унижаться так никогда не будет. Она Артему как Никита – для временного пользования. Так. Все же вспомнила. Значит, надо забыть. Всего на один день забыть. Это ведь так просто, пока ее ждет Денис… Всегда и без надежды ждет. И только сегодня она будет с ним, не думая об Артеме.
Глава 17
Дина сидела на твердом диване в комнате Людмилы, перед ней был низкий стол, на котором – ничего. Ни вазочки, ни чашки, ни оставленного листка бумаги, ни нитки какой-нибудь или пылинки… Там, где живет человек, не может быть такой абсолютной пустоты. Это не чистота. Это жесточайшая стерильность. Так не убирают, так казнят следы.
Людмила стояла у открытого балкона и курила. Стеклянную пепельницу держала в руке.
– Так чем обязана визиту? – наконец повернулась она к Дине лицом. Нормальное такое лицо с аккуратными чертами. Подбородок только для женщины слишком мощный, волевой. Глаза темно-серые, спокойные, разумные и… Тут тоже как со стерильностью квартиры. Глаза спокойные до беспощадности. Нелегкий человек, разговор по душам точно не получится. Так не для того Дина и пришла. Ей только нужно кое-что уточнить. Потом… возможно все. И битва не на жизнь.
– Людмила, я давно должна была перед вами извиниться за то, что не позвала на похороны Вадима. Понимаете, это было все так… Следствие, экспертиза, потом разрешение похоронить… Была только наша редакция, я вообще ничего и не помню… Артем всем занимался. Это наш владелец канала.
– И ваш первый муж. Кто же этого не знает? А что про меня не вспомнили, так не переживайте. А вы вообще знали о моем существовании?
Дина ответила не сразу.
– Именно вам мне объяснить это труднее всего. Дело не в пренебрежении или неприязни, что ли. Просто – и я об этом сейчас постоянно думаю – у нас с Вадимом оказалось очень мало времени. Мы столько всего каждый день оставляли на завтра… Это «завтра» казалось безразмерным. Только сейчас я понимаю, как это много – целый год. У нас был год! И уже два года его нет. А я все еще не могу в это поверить. Можно, я не буду оправдываться? Да, я просто узнала перед свадьбой, что у Вадима был брак. Он мне сказал. В наших общих документах – два свидетельства о расторжении: его и мое. Я знала только, как вас зовут – Людмила Николаевна Арсеньева. И адрес. Остались документы на приобретение Вадимом этой квартиры, потом – о том, что он ее переписал на вас.
– Оправдываться? – зло рассмеялась Людмила. – Вот уж избавьте. Неинтересно. И потом у меня рабочее утро. Во вдовьих слезах мы с вами не сольемся. Торговка я. Время – деньги, хозяйка корчмы. А на похоронах я была. Розу принесла, почти черную удалось найти. Посмотрела на него в гробу. Запомнила. Он не изменился. Потом розу бросила в яму, на крышку, когда начали засыпать. И все. Закрыла тему.
– Что? Как вы сказали?
– Как слышали. Вадим, мой муж, серьезный и взрослый человек, стал рваться к вам, увидев на экране. Смешно, да? Стыдно кому-то рассказать. Я и не рассказывала. Думала, мой психоз. А он своего добился. И жили вы, миловались, ни о ком не вспоминали год. Целый год. А какая-то брошенная торговка целый год пила собственную кровь. То ли это вообще занятие – дрянь, то ли кровь у меня ядовитая. Но мне не понравилось. Я поехала, посмотрела на него в гробу и закрыла тему. А кровь у меня, кажется, кончилась. Недавно сильно порезала палец на работе профессиональным, очень острым ножом, а крови не было. Чистая трещина. Мы его помянули, Дина? Теперь давай быстро говори, чего тебе нужно. Ежу понятно, что тебя не жалость прошибла.
– Да, не она, – тихо сказала Дина. – Раз помянули кровью, тогда и я буду обращаться на «ты», Люда.
– Да уж. Почти родня. Одним семенем мазаны.
– Ох, ну и стиль у тебя.
– На телевидение к бывшему мужу не возьмешь?
– Я так понимаю, ты входишь во вкус. А у меня тоже много дел. И всего один вопрос. Можно?
– Валяй.
– Я ночью разбиралась с делами Вадима в его компьютере. У нас общий пароль. Он часто хранил документы, отправляя себе на почту. И никогда не удалял письма. Там их накопилось тридцать три тысячи за несколько лет. Еще до меня. Деловая переписка, дружеская, несколько писем от тебя…
– Да? Возможно. Я не люблю звонить. Наверное, были дела.
– Были. В день нашей свадьбы ты написала: «Поздравляю с законным браком и с рождением дочери Виктории Вадимовны Арсеньевой». Его ответа я не нашла. Видимо, он позвонил или приехал…
– Видимо. Но не твое дело. И теперь ты уже не узнаешь, каково, а? Он был с тобой, а наши дела тебе не доверил. И ничего не поделаешь.
– Как, однако, тебя разбирает, Люда. Успокойся. Я не собираюсь убиваться по тому поводу, что у Вадима была, кроме меня, и другая жизнь. Есть множество причин, по которым Вадим мне об этом не сказал. Одна из них – он по-детски строил тогда сказочный замок нашего союза…
– Это точно. О том, что в нем есть недоразвитость, я подумала, когда он влюбился в экран телевизора. И это было так непреодолимо, что я подловила его с беременностью. Хотела задержать, вернуть в нормальную, взрослую жизнь. Не вышло, а дочка родилась, аборт было поздно делать.
– Понимаю. Людмила, ты ему еще раз написала.
– Не помню. Может быть.
– Не может такого быть, что не помнишь. Потому что написала следующее: «Помяни сегодня рабу божию Викторию, дочь Вадима и Людмилы. Твоя дочь умерла». Письмо пришло за несколько дней до убийства Вадима.
