— Клянусь Мистой и Скогулой, искупительная жертва за мной! — проговорил он вслух, забывшись на миг.
Стоящий у рулевого весла викинг, которого звали Кетиль, с изумлением глянул на него:
— Ты сакс?
— Тебя это удивляет? - Дитфен повернулся к нему.
— Моя мать тоже из земли саксов. Она рассказывала мне о древних божествах этого народа, тех самых, чьи имена ты только что назвал.
— Как тебя зовут?
— Я — Кетиль, сын Вальгрима.
— Выходит, мы с тобой почти земляки, — усмехнулся Дитфен, но усмешка вышла не очень-то веселой. Ветер дул с северо-востока, и «Око Дракона» легко скользил по морской глади без помощи гребцов. Кетиль умело управлялся с рулевым веслом, но сейчас особых усилий и не требовалось.
— Вижу, тебя оставили в живых...
— Надеюсь, ты тоже сегодня не прогадал. — Дитфен намекнул на долю Кетиля от взятой добычи.
— Слышал, Рагнар хочет взять тебя в викинги?
— Но оружия мне пока не оставили.
— Это дело времени. — Кетиль потянул весло на себя, следя за тем, как расправляется под ветром парус.
— Послушай... — Дитфен понизил голос, чуть подавшись к Кетилю. Он чувствовал, что викинг, которому было на вид чуть больше тридцати зим, расположен к нему. — Куда вы направляетесь?
— Куда? — Кетиль зорко оглядел всех. Но каждый был занят своим делом и не смотрел на них. — А разве ты не знаешь?
— Как видишь — нет.
— Сейчас мы идем к острову Рюген, а там... — он не договорил, увидев, что Рагнар, пробираясь меж гребцов, подходит к ним.
— Послушай, Дитфен, — Рагнар с некоторым подозрением глянул на Кетиля, заметив, что эти двое о чем-то беседовали. — Я хочу у тебя кое-что спросить...
Рагнар в упор глянул на бывшего жителя города Йорка, ныне известного среди викингов как Йорвик.
— Тебе знакомо имя князь Людовит?
— Я слышал о Людовите, который живет на южном побережье Балтики... Ты о нем спрашиваешь, господин?
— Не думаю, чтобы тут жило много князей с подобными именами.
— Это имя распространено среди венедов, — ответил Дитфен. — Если ты заметил, оно похоже на имя старого императора германцев, Людовика, которого называли Благочестивым и чей сын, Карл, по прозвищу Толстый, теперь правит в Германии.
— Тебе многое известно, Дитфен. — Рагнар помедлил, взвешивая каждое слово. — Если будешь мне верен, станешь одним из моих приближенных.
— Я буду стараться, — Дитфен слегка наклонил голову, размышляя о будущих выгодах этого союза. Он уже знал, что Рагнар — сын богатого ярла и наиболее вероятный его преемник.
— Так что ты слышал о Людовите?
— Немного. Кажется, у него есть красавица дочь...
— Ягмира? — глаза Рагнара пытливо уставились на Дитфена.
— Имя ее мне неизвестно, но... похоже, мы говорим об одном человеке.
— Продолжай.
— Князь Людовит, о нем ходят слухи, — сакс помолчал. То, что он собирался сказать, могло не понравиться викингу. — Некоторые из тех, кто сватались к его дочери, погибли странной смертью...
— Погибли?!
— Да, но... возможно, это просто совпадение.
— Как именно они погибли? — Рагнар был похож на охотничью собаку, почуявшую дичь.
— Кто-то утонул, а кого-то нашли в лесу, он стал безумным... Потом сам убил себя...
— Запомни, Дитфен, и ты, Кетиль, — Рагнар говорил, почти не разжимая губ. — Все, о чем мы говорили, останется между нами.
— Один-Всеотец тому свидетель, — кивнул Кетиль.
— Можешь на меня положиться, господин, — в свою очередь, сказал сакс. — Мои уста — как могила воина.
* * *
— Земля! — крикнул кто-то, стоящий на носу драккара.
— Это остров Рюген, — уверенно заявил Ульберт, избегая взгляда Инегельда. Он был готов общаться с кем угодно, только не с этим угрюмым седовласым викингом, с амулетом Тора на шее, который смотрел на собеседника, почти не мигая. Это был взгляд пожирателя мертвых.
— Нам нужно брать левее, — продолжал Ульберт, увидев, что рядом встал Рагнар. — Обойдем остров с востока.
— Там, впереди паруса, — заметил Рагнар, вглядываясь в полоску суши на горизонте.
—Это гавань Ральсвика, — пояснил Ульберт. — Но плыть туда рискованно. У вас ведь не торговый корабль.
— Я слышал о Ральсвике, — вмешался в разговор Инегельд. — Говорят, в этом городе хороший рынок? Кто живет в этой земле?
— Племя руян, — сказал Ульберт, стараясь не смотреть на Инегельда. — Они родственны ободритам и вообще всем венедам. Их главный бог — Триглав. В храмах у него три головы.
— Три головы? — удивились все, кто слышал слова Улъберта.
Слышал их и Олаф, замерший за спинами говоривших. «Восемь глаз деревянного бога...» — сразу вспомнилось ему. Но три головы имели только шесть глаз. Значит, встреча с тем богом еще впереди.
Между тем гребцы налегли на весла, меняя курс ладьи. Паруса незнакомых кораблей маячили на горизонте, словно говоря о чужой, неизвестной им жизни.
— У руян есть верование, — говорил Ульберт, — что перед большими войнами из вод Балтийского моря выходит огромный вепрь...
— Вепри не живут в море, — усомнился кто-то из викингов.
— Это вроде верно, но... я встречал человека, который своими глазами видел на берегу громадного секача, и тот своими клыками разодрал насмерть двух его товарищей. Откуда он мог взяться на пустынном морском берегу, никто не мог понять. Но, самое главное, спустя несколько дней после этого в море утонуло два корабля упсальского короля, никто не спасся...
— Скажи, — обратился к нему Рагнар. — С кем в союзе князь Людовит и с кем враждует?
— Слышал я, что была у него вражда с ободритами. Но это было несколько зим тому назад. Еще он долго враждовал с одним из местных князей, которого поддерживал Мекленбург.
— И чем все закончилось?
— Князь Людовит победил. Ему отошли земли того князя.
«Око Дракона» обогнул остров Рюген с востока. Заходящее солнце висело над островом, и было впечатление, что дочь Мундильфари готова рухнуть наземь, увлекая за собой в бездну сам остров и его жителей.
Олаф не отходил от Колбейна, который учил его управляться с рулевым веслом. Оказалось это делом непростым. Поначалу Олаф думал, что ему не хватает силы. Но Колбейн был не сильнее его.
— Ветер, — говорил он Олафу, поднимая голову вверх. — Следи за ветром и гребцами...
Время от времени Рагнар наблюдал за Олафом, и трудно было понять, одобряет ли он его действия? Старший сын Стейнара-ярла считал для себя зазорным учиться управлять драккаром, хотя его отец умел делать все. Исчезновение его старшего брата Фрелафа сделало его ярлом, но это был ярл, который немало лет, как простой викинг, провел в походах, и тело его имело отметки от мечей и копий саксов, данов, готов, франков и сарацин... Именно поэтому он был начисто лишен того высокомерия, которое отличало его сына Рагнара, человека, с детства привыкшего к мысли, что он — будущий ярл. Эту мысль поддерживала в нем и честолюбивая Гейда.
