— Хватит, чтобы справить поминки по тебе! — отвечал, тяжело дыша, Аскель.
Он с трудом выдерживал натиск Олафа, сознавая, что долго не протянет. Этот парень оказался опасным противником. Зря, что ли, он убил самого Инегельда! Они надеялись, что выберут удобный момент для смертельного удара. Но все оказалось не так просто.
— Сделай что-нибудь! — крикнул Аскель своему дружку — Я ранен!
— Сейчас...
Вигольв подбежал поближе и, взяв копье наизготовку улучил момент для удара.
— Умри, подлый! — Вигольв собирался проткнуть Олафа в живот, но вдруг застыл, пошатнувшись.
Олафу этого хватило, чтобы уйти на шаг назад. С удивлением он разглядел за спиной Вигольва чью-то фигуру. Но это был не Айво!
Тем временем Вигольв повалился навзничь. Не понимая, что происходит, Аскель запаниковал. Он пропустил ложный выпад Олафа и почувствовал, как острие клинка вошло ему под ребра. Аскель захрипел, пожалев, что не надел кольчугу под рубашку. Им обоим казалось, что особых усилий не понадобится.
— Я же говорила, что это — ловушка, — наклонившись, Хельга выдернула нож из спины мертвого Вигольва.
— Ледяная Хельга!.. — пробормотал Аскель, упав на колени и зажимая руками окровавленный живот.
— Да. И твоя смерть!
Вырвав из холодеющих рук мертвеца копье, она шагнула к Аскелю и с силой вонзила ему прямо в грудь.
Пораженный увиденным, Олаф замер, не зная, что сказать. Неожиданное появление Хельги озадачило его.
— Скорей, Олаф! — вывела она его из задумчивости. — Уходим отсюда!
— Как ты здесь оказалась? — наконец выдохнул он, перешагнув через умирающего Аскеля, который лежал с выпученными глазами, с торчащим копьем в груди.
— Утер... — она схватила его за руку, увлекая за собой. — Он слишком быстро исчез. И я пошла за тобой. К тому же... — она помолчала, оглянувшись назад. — Человек из Согна... Это тот, кого я убила первым.
— Да, — припомнил Олаф. — Вигольв из Согна, но...
— Руны показали мне его. Я же говорила тебе?
— Мне надо найти Айво, — Олаф остановился в раздумье.
— Финн сидит у Эйвальда и пьет эль, — равнодушно проговорила Хельга.
— Я хочу убедиться в этом.
— Иди, — усмехнулась внучка Боргни, оглядываясь по сторонам. — Знаю, тебя не удержать.
— Я благодарен тебе! Ты спасла мне жизнь. И уже не в первый раз.
— Ты бы справился с ними и без меня.
— В этом я не уверен.
— Тебе не суждено умереть в Норвегии, уж поверь мне.
— Я приду утром. — Олаф прикоснулся губами к ее щеке.
Она ответила ему долгим поцелуем.
— Утром... — произнесла Хельга загадочно, точно смотрела куда-то сквозь время.
* * *
... — Я не ждал тебя так скоро, — пробормотал пьяный Айво, отрывая голову от стола.
В гуле голосов было трудно что-либо разобрать уже за пару шагов. Веселье в самом разгаре. Викинги горланят песни, вспоминают прошлое. Оно как таинственный неуловимый призрак, бродит где-то рядом, прикоснись рукой, и все исчезнет как сон...
— Озера в Далриаде
[38] , совсем как у нас, — размахивал руками толстый викинг с огромной копной рыжих волос, пошатываясь рядом с Олафом. — Клянусь, они такие как Мьесен, где я чуть не утонул ребенком!
— Ты не мог утонуть, Кьяртан! — засмеялся за столом сидевший напротив сухощавый викинг с изуродованным носом и серебряным амулетом в виде лодки на шее. — Во всех Девяти мирах нет озера, которое могло бы вместить тебя.
— Брось смеяться, Хальфдан! — резко бросил ему толстяк. — Не то попробуешь моих кулаков!
— Молчи, Кьяртан! — взбешенный Хальфдан выхватил нож из-за пояса и с силой вонзил его в залитый элем дубовый стол. — Стоит мне...
Он не договорил. Сидевшие вокруг них викинги не дали ссоре перерасти в кровавую драку.
— Наш медведь, — вспомнил Айво, глядя на обозленных викингов, — он еще бродит по лесу.
— Медведь мертв, — рассмеялся Олаф, пригубив из кружки горьковатый крепкий эль.
— Как это мертв? — удивился финн. — Вчера еще был жив... Кто же убил его?
— Внучка Боргни, — ответил с лукавой улыбкой Олаф.
— Внучка Боргни... — повторил ничего не понимающий Айво. — Когда ты так говоришь, мне начинает казаться, что я вновь слышу голос нашего шамана Пикууси. А ведь он давно уже в царстве Туони.
— Давай выпьем, Айво, — предложил Олаф. — И ни о чем больше думай.
* * *
Уже на рассвете, когда над фьордом повисли клочья тумана, Олаф и Айво покинули дом Эйвальда Хромого и направились к берегу. Надо было переговорить с Асбрандом.
С востока, со стороны Остфольда, поднималось красное марево. Лучи восходящего солнца, дочери Мундильфари, что зовется Соль, рассеивали туман, возвращая местности знакомые черты.
Неподалеку от них Олаф разглядел разрушенный временем остов старого драккара. Когда он был построен? Видно, еще во времена бабки нынешнего конунга — легендарной королевы Асы, чья останки покоятся теперь в одном из могильных курганов. Борта драккара были кое-где проломлены, а драконий нос — ужас и страх побережий Валланда, снесен наполовину. В каких землях довелось побывать этому кораблю? Реки Темза и Кеннет, Сена и Виир, Шельда, Рейн и Маас — как путеводные нити, ведущие в глубь земель, где есть все, чего недостает на скалистых клочках скудной земли норгов.
Размышляя о том о сем, Олаф вдруг почувствовал толчок в бок. Недоуменно уставился на друга, а тот лишь молча кивнул, смотри, мол...
В нескольких десятках шагов от них Олаф увидел цепь викингов, которые, судя по всему, направлялись именно к ним. Когда они подошли поближе, самый старший из них, среднего роста, коренастый, держа руку на рукояти меча, спросил:
— Кто из вас Олаф, сын Айнстейна?
— Это я. — Олаф подался вперед, все еще с некоторым удивлением разглядывая незнакомых ему людей.
— Я — Торвальд, — громко объявил старший. — Силой власти, данной мне конунгом Харальдом, я приказываю тебе сдать оружие! Ты будешь взят под стражу.
Только сейчас Олаф понял, что особенно привлекло его внимание. Все восемь викингов держались сообща, с особой сплоченностью, что всегда отличает дружинников знатного скандинава.
— Позволь узнать, Торвальд, в чем меня обвиняют?
Олаф не торопился выполнить приказ.
— Ты убил двух свободных бондов, Аскеля из Ямталанда и Вигольва из Согна.
— Я защищался, — ответил в свое оправдание Олаф, сознавая, что отпираться бесполезно. Им известно многое. Судя по всему, это Утер постарался. Его можно было понять. Он боялся мести и справедливо рассудил, что будет лучше сдать Олафа дружинникам конунга.
