— Обещаю.
— Может быть, тебе понадобится золото? — Гейда вспомнила об украшениях, которые никогда не надевала. Пришло время достать их из сундука. Если убийцу поймают, никто не сможет опознать эти вещи и, стало быть, выйти на нее.
— Думаю, он подберет себе еще кого-нибудь. С Олафом не так просто справиться.
— Если он умрет, ты станешь здесь вторым человеком, — объявила Гейда с излишней торжественностью.
Едва уловимая усмешка скользнула по губам Эйольва. Если бы она знала, что он всегда хотел быть только первым.
* * *
К вечеру, когда выглянувшее из-за рассеянных туч солнце опускалось в морские глубины, Айво с охапкой хвороста шел вдоль ограды дома ярла. Неожиданно он услыхал, как его окликнул женский голос. Финн удивленно обернулся. Так случилось, что в его жизни не было женщин, и он не привык к вниманию с их стороны.
— Это я, — тихо сказала Ингрид, оглянувшись вокруг, будто боялась, что их увидят. Она стояла по ту сторону ограды и выглядела взволнованной.
— Да, госпожа, — ответил Айво по старой привычке, хотя давно уже стал свободным человеком.
— Скажи Олафу, чтобы он немедленно уходил отсюда!
— Почему? — еще больше удивился Айво.
— Его хотят убить.
— Кто? — мгновенно насторожился финн.
— Не знаю точно, — Ингрид говорила торопливо, боясь, что их могут увидеть и прервать разговор. — Я слышала только голоса, моего мужа и кого-то из викингов... здесь много новых.
— Зачем Эйольву желать смерти Олафу? — недоумевал Айво.
— Только, боги могут заглянуть человеку в душу, — сказала Ингрид. — А потому — торопись!
Она отошла в глубь двора, а финн быстро направился к дому, где они жили с Олафом и Торгримом. Войдя в дом, он сбросил с плеч хворост и глянул на Олафа, чистившего оружие.
— Я встретил Ингрид, — сказал Айво внушительно.
— Тебе она нравится? — улыбнулся Олаф, посмотрев на старого друга. Он знал, что Айво сторонится женщин. Финну легче было схватиться с тремя мужчинами насмерть, нежели остаться наедине с какой-нибудь хрупкой девушкой.
— Она сказала, что тебя хотят убить.
— Кто?! — лицо Олафа сразу стало серьезным.
— Ее муж кого-то нанял для этого. Она слышала разговор, но не узнала второго человека.
— Ее муж? — нахмурился Олаф. — Ты меня удивил. Когда это я успел перейти ему дорогу? Мы знакомы всего несколько дней.
— Ей незачем лгать, Олаф, — финн присел на скамью.
— Это верно, — согласился сын Айнстейна. — Тогда я подожду убийц. Мне это не в первый раз.
— Ингрид сказала, что тебе надо уходить.
— Чего мне бояться? Я никогда ни от кого не бегал.
— Ты убьешь одного, второго, но не сможешь убить Эйольва, — резонно заметил Айво. — Ведь так? А он будет всегда рядом и найдет еще людей. У него много золота.
— В этом ты прав, — кивнул Олаф после небольшого раздумья. — Зачем мне оставаться здесь? Ярл умер, Хафтура давно нет в этом мире. Я могу уйти.
— Я уйду с тобой, — твердо заявил Айво. — Больше никто нас не разлучит. Только смерть.
— Как хочешь, — пожал плечами Олаф. У них обоих нет семьи и отчего дома. Быть викингом — это ремесло для таких, как они. И нет разницы, где им находиться.
— Куда мы пойдем?— спросил финн, перебирая одежду, сложенную у скамьи.
— Можно к данам, — предложил Олаф, вспоминая все, что ему было известно о новых набегах викингов — Или в Вестфольд
[37] .
— Я слышал, там много боевых кораблей. Прекрасноволосый конунг Харальд что-то затевает.
— Уйдем ночью? — Айво достал серебряный браслет в виде змеи, который он привез из земли франков.
— Это лучше всего, — Олаф пристально смотрел на браслет, будто что-то припоминая. — Ты здесь давно, хорошо знаешь местных викингов. Кому мог заплатить Эйольв?
— Таких несколько, — подумав, ответил финн. — Но что толку гадать?
— А что скажем Торгриму? — Олаф все еще колебался, хотя сознавал, что иного выхода у него нет.
— Торгрима не будет, — ухмыльнулся Айво. — Он останется на ночь у Асвер...
— Это такая высокая, с темными волосами?
— Она, — подтвердил Айво. — У нее есть ребенок от Колбейна.
— Кто? Мальчик?
— Дочка... Но Колбейн ее никогда не видел.
— Никогда, — задумчиво повторил Олаф, вдруг с какой- то невыразимой тоской подумав о том, что он смутно помнит своего отца. И сразу мысли его обратились к земле руссов, Гардарике. Где-то там могла быть жива его мать... Как отыскать ее? Много раз он думал об этом, приходя к мнению, что у него два выхода: или найти денег и снарядить корабль, или самому наняться на чей-то корабль, плывущий в Гардарику.
Задумавшись, он вышел за порог, глядя на багровый закат. Солнце, огромный красный шар, нависло над морской гладью, и вот-вот должно было скрыться из глаз, как это было из века в век. Олаф подумал о Мировой Бездне — Гинунгагапе, колыбели великана Имира и всего мироздания. Там, на западе, Дорога Китов, океан. А что находится на востоке, за Гардарикой? Верно, тоже — Дорога Китов?.. Ему хотелось проникнуть за пределы известного, увидеть следы великанов, о которых он много слышал, но никогда не видел. Ему хотелось...
За спиной замер Айво, слегка дотронулся до плеча.
— Собирайся, Олаф. Надо спешить. Уйдем, как только стемнеет.
* * *
Раскрыв глаза, он увидел что находится в одиночестве на рыбацкой лодке, которая плывет, подхваченная течением. Высокие мрачные скалы стеной стояли вдоль кромки воды, пугая своей безлюдной тишиной и холодом. Это был край йотунов. Он сразу узнал его. Любой смертный, попавший сюда, должен прощаться с жизнью...
Внезапно у борта лодки раздался плеск. Он глянул и с ужасом увидел, что из воды вытянулась рука... Ухватившись за борт, в лодку забрался однорукий Хьялти. «Зачем ты здесь?» — спросил его Олаф. «Плыви... — загадочно усмехнулся Хьялти. — Без меня ты не сможешь выбраться отсюда. Ты и Ульберт — слепые щенки, не способные видеть дальше своего носа, что бы вы делали без меня? В краю друидов много чудес, но не каждый может там выжить... Друид способен обратить вас в животных, а тебе понравится всю оставшуюся жизнь бегать в образе собаки? Но хуже всего, если вас обратят в камни. Те самые камни, что набросаны всюду в земле Эйр. И камни эти были когда-то живыми существами!..» Олаф пошарил в лодке, отыскал весло и принялся грести. Но вдруг увидел, что вместо весла держит человеческую руку! «Один Всемогущий, помоги мне!» — вскричал Олаф, а Хьялти все так же ухмылялся: «Дай мне... это же моя рука! Ирландцы отняли ее у меня. А я нашел!» Олаф отбросил руку, и Хьялти, подхватив ее, исчез... Олаф продолжил плыть и вдруг увидел в скале черты лица — огромный лик, бородатый, злобный, как морское чудовище. Кракен, мертвый каменный гигант, лишенный жизни. Кто вырезал тебя? Кто?..
