— Халлбьерн, — невозмутимо ответил Олаф. — Он родом из Вестеръетланда.
— Эй, Торвальд! — крикнул Рагнар. — И ты, Магнус. Приведите сюда этого... свидетеля.
— Он ранен, — вмешался Олаф. — Вряд ли сможет идти.
— Тогда принесите его! — резко бросил Рагнар, усмехнувшись. — Мне он нужен здесь и сейчас, хотя бы он был без рук и без ног.
— Ты просчитаешься, Рагнар, — сказал Инегельд, проводив взглядом викингов, ушедших исполнять приказание сына ярла.
— Почему же?
— Сам посуди, — Инегельд пустил в ход все свое красноречие, которого у него было не так-то много, куда лучше у него получалось управляться с оружием. - Откуда-то появляется этот безродный, и ты сразу веришь ему на слово. А мне, старому боевому товарищу твоего отца...
— Довольно, Инегельд! — Рагнар поднял руку, показывая, что не намерен выслушивать дальше его доводы. — У тебя еще будет время высказаться, а пока... молчи!
Сказав это, он испытал что-то вроде тайного наслаждения. Он приказывает самому Инегельду, а тот не смеет ему возразить, как раньше! Стоило дожить до этого мгновения.
Инегельду осталось лишь молча проглотить обиду, бросив на Рагнара взгляд, полный ненависти. Рагнар, заметив взгляд, понял, что Инегельд в любом случае не должен уйти живым.
А тем временем Олаф, после того как напряжение, повисшее в воздухе с его появлением, несколько спало, окунулся в объятия друзей. Первым его обнял Айво, который за прошедшие годы сильно изменился. Теперь в этом викинге нелегко было узнать долговязого траля, попавшего в рабство из лесов Балагардсиды. Так скандинавы называли юго-западное побережье земли финнов.
Затем настал черед мощного Рогнвальда.
— Как ты смог выбраться из той бойни, Олаф? — воскликнул он, сжимая нежданного гостя в своих железных руках. — Мы думали, дух князя забрал тебя с собой.
— Их было двое, — отвечал Олаф.
— Как двое?!
— Два брата, похожих друг на друга, как две капли воды.
— Вот это да! Надо же! Кто бы мог подумать?
Рагнар с затаенной ревностью следил за тем, как тепло Рогнвальд встретил Олафа. Но известие, что князь Людовит имел брата-близнеца, поразило и его.
— Откуда ты это узнал? — спросил он, наклоняясь над столом, словно боялся пропустить хоть слово ответа.
— Нас взяли вместе с Гуннаром...
— Гуннаром? И где же он?
— Погиб в замке, — мрачно проговорил Олаф.
— А ты остался жив...
— Мне помог бежать Ульберт.
— Ульберт? Этот предатель?!
— Это долгая история, Рагнар.
— Я вижу, ты преуспел. Даже разыскал своего отца.
— Я только узнал, кто он.
— Как тебе удалось?
— Это было непросто, — признался Олаф. — Но я сумел это сделать.
— Выпей с нами, Олаф! — Рогнвальд налил в кружку эля и передал ему. — Ярл хорошо к тебе относился. Помяни его!
Олаф принял кружку и выпил, поминая Стейнара, который действительно ни разу не обидел его. Если бы он только знал, что Олаф — сын его боевого товарища Айнстейна! Олафу оставалось лишь сожалеть, что родовая фюльгья, дух-спутник клана Асмунда, так называемая Эттарфилгьор, приносившая его родичам много удачи, вдруг отвернулась от Стейнара в тот момент, когда он преуспевал, и ничто не предвещало беды.
Выпив эля, Олаф принялся расспрашивать друзей о том, что с ними приключилось за эти годы. Казалось, никто не обращал внимания на притихшего и кусавшего губы в злобном бессилии Инегельда.
А замолчавший Рагнар, искоса наблюдая за тем, как ведут себя викинги, погрузился в раздумье. То, как принимали здесь Олафа, не понравилось ему. Хотя, с другой стороны, сейчас все прояснилось. Олаф совсем не побочный ребенок Стейнара, как думали многие, в том числе и Рагнар, а сын другого человека, и, значит, не может быть соперником Рагнару в деле наследства. Все так, но на душе у него было неспокойно. Лучше бы Олафу остаться там, где остался Гуннар и остальные, в земле венедов.
Точно так же неспокойно было на душе у его матери, Гейды. Она с беспокойством следила за всем, что происходило, но главное — нежданная беда. Ее нынешний любовник попал под подозрение, а это может стоить ему головы.
А Олаф, невольный виновник всех этих переживаний, сидел за столом и слушал рассказы Айво и Рогнвальда о походах в Валланд.
— Я видел Париж, Олаф, — говорил ему Рогнвальд. — Так же, как и мой отец, который воевал под началом Бьерна Железнобокого.
— Они откупились серебром, — вставил Айво.
— Я слышал об этом, — кивнул Олаф, подливая себе эля. — Я находился тогда в Лунденборге...
— Ты был в Инглаланде? — слегка удивился Рогнвальд. — Как же тебя туда занесло? И почему сразу не вернулся назад?
— Я не мог... — ответил уклончиво Олаф, перед мысленным взором которого мгновенно пронеслось все то, что с ним произошло за эти пять лет.
Он отправился с Ульбертом в Гаутланд, на поиски однорукого человека по имени Хьялти, который когда-то сопровождал в набеге самого Бельверка, одного из самых загадочных викингов той поры. С именем Бельверка связывали самые невероятные истории. Говорили, что он когда-то утонул, и сам морской владыка Эгир забрал его к себе, а потом отпустил обратно. И позже всегда помогал ему в делах.
Бельверк разграбил несколько ирландских монастырей, а золото спрятал. Один из ирландских вождей отдал за него свою дочь, но та внезапно умерла по неизвестной причине.
Бельверка хотели казнить, но он убежал, а затем вернулся с несколькими драккарами и под покровом ночи напал на селение, где жил тот вождь. Нападение было стремительным и неожиданным. Многих ирландцев перерезали еще сонными, а самого вождя схватили живым.
Бельверк предложил ему выбор: умереть или на суше, или на воде. Вождь, носивший титул ри, местного ярла, видел, что многие его воины обезглавлены, а тех, кто выжил, безжалостно закалывали, как свиней. И он предпочел воду. Вождя связали веревкой и бросили в лодку, которую отвели от берега так далеко, что высокие прибрежные утесы оттуда казались не больше муравьиной головки. Что с ним случилось дальше, знают разве что чайки...
Бельверк разбогател. Но характера он был заносчивого и неуживчивого. И потому часто ссорился с другими викингами, порой весьма влиятельными. Так поссорился он с ярлом Эйнальдом из Сьяланда. Чудом жив остался, вырвавшись из ловушки, которую устроил ему Эйнальд. Долго потом о Бельверке ничего не было слышно, пока ярл Эйнальд не погиб в Линдхольме.
Как убийца смог пройти незамеченным сквозь дозоры — никто так и не понял. А только позже вспомнили, что Бельверка считали любимцем морского великана Эгира. И тот помогал ему ночами проникать на любой корабль, делаясь невидимым. Отыскать Бельверка никому не удалось. И никто точно не знает, жив он или мертв?
