– А что Эдит? Как она отнеслась к этой новости? Как мне себя с нею вести?
– Это сложный вопрос. Дело в том, как я уже говорил, она страшно ревнует тебя ко мне. Но мне кажется, все образуется со временем.
– Но я бы не хотела вставать между вами. Не проще ли мне, погостив здесь еще сутки, все же улететь домой?
– Да я скорее расстанусь с Эдит, чем с тобой, – сказал вдруг Арчи совершенно серьезным тоном. При этом брови его нахмурились, и он нервным движением взлохматил волосы у себя на голове, которые до этого были аккуратно причесаны. И тогда я поняла, что он говорит правду и что он не до такой степени любит свою Эдит, чтобы рисковать снова потерять дочь.
Шальная мысль посетила меня в ту минуту: а что, если мне действительно стать его дочерью? Он богат, он поможет мне…
То есть, если раньше я подумывала о том, чтобы признаться Арчи во всем и просить его защиты хотя бы в благодарность за то, что я спасу его от верной смерти, то сейчас мне вдруг захотелось стать его настоящей дочерью. И желание мое было естественным, как мне тогда показалось, продиктованным теми условиями жизни, которые выпали на мою долю. Ведь у меня не было, по сути, ни матери, ни отца. У меня была только Ниночка, которая при всем своем желании все равно не смогла заменить мне полную семью. И вдруг – отец. Добрый, ласковый, щедрый, любящий. А почему бы нет?
Так с мыслью о том, что я могла бы до конца своих дней играть роль дочери Вудза и быть при этом абсолютно счастливой, я возвращалась с Арчи домой. В Гринвуд. Пакеты тряслись на заднем сиденье, лаская слух. Я уже представляла себе, как в своей комнате буду долго, до самой ночи, примерять новые платья и костюмы, свитера и брюки, пижамы и ночные сорочки, а в это самое время Эдит будет давиться от злости, представляя меня… в гробу. А что, если это ее рисунок?
Но через полчаса, глядя на дорогу, я стала думать о другом. Мысли мои работали ясно, как никогда. Как рассказать Арчи, что нам грозит опасность? Ведь человек, который помог мне приехать в Лондон, на самом деле преступник, намеревающийся моими руками убрать его и присвоить все его богатство. Другими словами, не признаваясь в том, что я фактически не являюсь его дочерью, все остальное рассказать как есть? Что предпримет Арчи? Обратится в полицию? Предположим. Тогда в первую же среду в три часа Мур будет схвачен в дубовой рощице и препровожден в тюрьму. Нет, не в тюрьму. В полицейское управление, где его будут допрашивать с помощью переводчика. И вот тогда он расскажет им все. И то, что я никакая не дочь Вудза, а самозванка, самая настоящая самозванка, работающая на пару с Муром и решившая его просто-напросто «кинуть». Что почувствует Арчи, услышав такое? Да у него сердце разорвется… А как он отреагирует на то, что я участвовала в двух таких страшных убийствах? Как он узнает об этом? Лондонская полиция сделает запрос в Москву, в прокуратуру. Будет названо мое настоящее имя… Стоп. Не понимаю, зачем понадобилось Муру делать мне фальшивый загранпаспорт на мое настоящее имя, когда можно было назвать меня, к примеру, Машей Ивановой! Почему я скрыла от него существование настоящего паспорта? Скорее всего, сработал инстинкт самосохранения: когда он спросил меня, есть ли у меня заграничный паспорт, я сразу же поняла, что он собирается сбежать вместе со мной за границу. А куда я поеду без паспорта? Никуда. Останусь в России. Вот почему я ничего не сказала ему о паспорте. Но пока я ждала его в квартире на улице Цандера, трясясь от страха после убийства Лунников, он добыл мне загранпаспорт, который практически ничем не отличался от моего настоящего. И сделал он это так быстро, что я только сейчас начинаю понимать, что мой второй, явно фальшивый, загранпаспорт был заказан Муром до убийства Лунников! А как иначе можно объяснить наличие у Мура моей фотографии? Стало быть, находясь в моей квартире вместе с Наташей Лунник, он рылся в моих документах, искал фотографии… Но почему он тогда не взял заграничный паспорт? И тут я вспомнила, что оба паспорта – обычный и загранпаспорт – носила в последнее время с собой. И что буквально за пару дней до трагедии Лунников я выложила его из сумки…
Итак, на чем я остановилась? Лондонская полиция сделает запрос в Москву, в прокуратуру. Будет названо мое настоящее имя…Зачем, зачем ему понадобилось сохранять мое имя? Идиот!!! Из Москвы придет ответ: Лариса Захарова находится в розыске и подозревается в предумышленном убийстве… А как же иначе, если я, как выяснится позже (если еще не выяснилось), была знакома с Муром до убийства Наташи и ее семьи, ведь нас могли видеть вместе… Первый раз мы столкнулись в подъезде – Наташа с Муром выходили из моей квартиры, а я как раз появилась из лифта. А потом мы виделись неоднократно и даже здоровались друг с другом. Это было и возле моего дома, когда я выходила из подъезда, отправляясь на работу к Лунникам, а Мур поджидал под деревом Наташу, и рядом с домом, где жила Наташа… Словом, мы стали встречаться все чаще и чаще…
В тот день он позвонил в дверь квартиры Лунников, и Наташа пошла открывать. Я была уже в прихожей и собиралась идти домой. Конечно, она заглянула в «глазок», иначе бы не открыла. Увидев Мура, как я себе сейчас это представляю, она испугалась, но, возможно, и обрадовалась. Наверное, она любила его, и открыла только, чтобы предупредить, что Ефим дома, что к ней нельзя… Приход Мура она могла воспринять как сильное желание увидеть ее, и не открыть ему дверь она тоже не могла, зная его тяжелый нрав. Ведь тогда бы он стал звонить, настойчиво, зло, чем непременно привлек бы внимание Ефима. Вот тогда, по мнению Наташи, точно был бы скандал. Вероятно, Наташа хотела уговорить его уйти. Но для этого ей пришлось открыть дверь… И она открыла…
Мы стояли с ней рядом, но он выстрелил прямо ей в голову. Ей, а не мне; ей, которая любила его, содержала его, отдавалась ему, рисковала всем ради него, поссорилась с сестрой ради него, открылась мне ради него…
Наташу отбросило к стене, и она тяжело рухнула, скользнув по мокрой от крови стене на пол. На выстрел прибежали Ефим и Мишенька… еще два выстрела… Брызги крови, запах пороха… Мур берет мои руки и прикладывает их к теплой крови, припечатывает мои пальцы к стенам, дверям… Но прежде он дает мне подержать пистолет, унесший жизни целой семьи.
И вот теперь все это мне придется рассказать Арчи? Зачем Арчи столько проблем? Да стоит только взглянуть на его холеное лицо и тщательно отглаженный костюм, белоснежную сорочку и уложенные волосы, как начинаешь понимать, как и чем жил до встречи со мной этот человек. Богатый, по словам Мура, антиквар, тихо и комфортно живущий в своем большом доме с толстой кухаркой, готовящей ему омлеты и пудинги. Эдит? С ней у него тоже нет проблем, точнее, он не желает создавать себе лишние проблемы, женившись на ней. Я не могла себе представить Арчи, который, услышав, в какую передрягу я попала, бросился бы мне на помощь и развил бы бурную деятельность по моему спасению. Зачем ему это, ну зачем? Ладно бы я действительно была его родной дочерью. Вот уж тогда бы я ему все рассказала, умоляя о помощи. Попросила бы его спрятать меня, отправив куда-нибудь подальше, в ту же Африку или Австралию… Быть может, он сжалился бы надо мной и оплатил дорогу Левину… Но при мысли о Левине мне стало и вовсе нехорошо. Спрашивается, зачем я такая сложная и проблемная Левину-то? Он что, не сможет найти себе девушку в Москве? Зачем ему лететь в Австралию, если достаточно выйти на улицу и подцепить первую встречную, быть может, немного смахивающую на меня… такую же рыжую, с веснушками на кистях рук…
