Две конные массы столкнулись, и я, наблюдая за этим, поморщился. Наверняка у «диких» половцев будут потери.
Впрочем, победа наша. Половцы Кучебича смяли остатки вражеской кавалерии и задавили уставших германских рыцарей числом.
Бой закончился. Германская пехота на дороге погибла, и степняки Девлета Кул-Иби взяли двести пленных, в основном раненых. Тысяча Кучебича добила рыцарей, и он лично привёз в деревню нескольких аристократов, с которых уже содрали броню. Пришла пора опросить германцев, и я остановился перед толпой пленных.
Грязные, избитые, израненные люди с потухшим взглядом, не ожидая ничего хорошего, стояли и сидели на земле. Некоторые смотрели на меня и сразу отворачивались, а я разглядывал их и выбирал тех, с кем хотел поговорить.
– Вот этого в сторону, – ткнул я пальцем в крупного мужика с ярким красным шарфиком на рукаве разорванной шёлковой рубахи, рыцаря наверное. – И этого. – Следующим стал пехотинец, широкоплечий блондин с хмурым лицом, который озирался и наверняка хотел сбежать, младший командир, судя по манерам. – Ну и… вот этого. – Третьим выбрал щуплого юношу, который сидел на земле и плакал, одет как лёгкий кавалерист.
– Куда их? – спросил один из телохранителей.
– К колодцу отведите и дайте напиться. Сейчас подойду.
Воины выполнили приказ, а я увидел Кучебича и подозвал его:
– Подойди!
Вожак «диких» половцев приблизился и, улыбаясь, поинтересовался:
– Хан, ты видел, как мы рыцарей разбили?
– Видел, и мне не понравилось. Почему в лобовой удар степняков пустил?
– Так получилось, – развёл он руками. – Сотник Кода не сдержался, в атаку ринулся. Пришлось остальных в свалку кидать, а иначе всю сотню потерял бы.
– Сколько твоих воинов полегло?
– Два десятка убитых и три десятка раненых.
– Что с сотником станешь делать?
– Уже сделал, – скривился Кучебич, словно съел что-то кислое. – Велел сломать ему хребет и в поле бросить. Всё по закону. За ослушание – смерть без пролития крови.
– Правильно.
Вожак отъехал, а я ещё раз посмотрел на пленных и махнул рукой:
– Всех перебить!
Степняки, обнажив оружие, набросились на германцев, а я отправился к колодцу.
Пленные германцы слышали, как убивают их сородичей, но сделать ничего не могли. Опустив голову, они ждали, что будет дальше, и я обратился к ним на их родном языке:
– Меня зовут Вадим Сокол, я вождь венедов и степняков. Кто честно ответит на мои вопросы, тому дарую жизнь.
Угроза! Я её почувствовал от пленного рыцаря и, когда он попытался наброситься на меня, был готов. Слегка отступил в сторону и подставил ногу. Он споткнулся и растянулся в пыли.
– Добить! – кивнул я на него.
Хрясь! Шмяк! Мечи телохранителей врубились в тело пленника, и тот, пару раз дёрнувшись, затих.
Продолжаю допрос.
– Ты кто? – посмотрел я на пленного вояку, которого определил как младшего командира.
Он ответил моментально:
– Десятник Себастьян Могир.
– Откуда?
– Из Мейнингена.
– Куда направлялся ваш отряд? Кто командир?
– Направлялись на север, в подкрепление войскам герцога Альбрехта. Командир – барон Филиберт фон Цаухе.
– С тобой ещё поговорим. – Я посмотрел на третьего пленника: – Кто таков? Из какого отряда?
Дрожащим голосом, с трудом сдерживаясь, тот просипел:
– Ваша милость… Я Обен Пирр… Мой отец колонист из Фландрии… Живу в Магдебурге… Вступил в конную сотню наёмного командира Марселлона…
– Он командовал конниками из Магдебурга?
– Нет-нет, ваша милость… Нас из города рыцарь вывел, Северин фон Барут…
– А… – Я хотел задать ему ещё несколько вопросов, но появился разведчик из группы варогов.
Я почувствовал нетерпение молодого воина и повернулся к нему, а он оставил коня, подбежал, наклонился и быстро зашептал:
– Вождь, наши братья рядом, вароги из Зеландии.
– Нашли всё-таки? – По губам скользнула улыбка.
– Да.
– Далеко они?
– Уже здесь, в деревне. Тебя ждут.
– Вести из дома принесли?
– Несколько писем.
– Скажи им, скоро приду.
Варог кивнул и отступил, а я продолжил допрос. Мог бы сразу с варогами встретиться и письма прочитать. Но мне следовало собраться и подготовиться. Наверняка посланцы Свойрада принесли весточки от жён, и я понимал, что в их посланиях будет много боли и горя.
Пленные говорили охотно и выложили всё, что знали. Хотя знали они не так уж и много. Но основное я узнал. На подходе ещё несколько крупных отрядов, которые направляются на помощь Альбрехту Медведю. А в Магдебурге много проповедников, воинов и припасов. Следовательно, город может выдержать длительную осаду и взять его измором не получится.
Когда пленные иссякли, я велел их отпустить и проводить под стены Магдебурга. Пусть они вернутся в город и расскажут о страшном разгроме, который устроили крестоносцам степняки. Слух должен прокатиться среди защитников Магдебурга, а потом он обрастёт подробностями и выдумками. Люди будут сами себя пугать и через пару-тройку дней германцы станут считать, что нас не пятнадцать тысяч, а в пять раз больше. Я был уверен, что так и произойдёт.
Степняки посадили католиков на лошадей и повезли к городу, а я ещё немного посидел возле колодца, собрался с мыслями и пошёл на встречу с варогами, которые прибыли из моего княжества.
Воспитанники Свойрада, два воина из первого учебного потока, опытные шпионы, не раз проникавшие на территорию противника, уже помылись, переоделись и подкрепились. Одного звали Витимир, второго – Витигост. Я знал их и даже запомнил, что в прошлом году кто-то из них женился и построил в Рароге дом. Впрочем, это не важно.
– Какие вести принесли? – обратился я к варогам и сел на широкую лавку возле стены.
Ответил Витимир, который протянул мне обтянутый холстиной тяжёлый пакет:
– Всё здесь, вождь. Письма от ваших жён, от Свойрада, Поято, Саморода и Довмонтова.
– Всему своё время, – принял я пакет и положил его рядом. – А пока сам расскажи, что в Рароге делается.
– Как скажешь, вождь. – Витимир шмыгнул носом и начал рассказ.
Шпион говорил по существу, коротко и чётко, как его учили, и картина событий, которые происходили в Рароге после моего отбытия в Дикое поле, нарисовалась быстро.
Поято, Свойрад, Самород, Довмонтов и другие близкие люди в точности выполняли мои указания. Они делали всё, что от них требовалось, но убийц, которых прислали германцы, прозевали. Свойрад замешкался, не сразу понял, что имеет дело с фанатиками, которым не дорога жизнь, и в итоге я потерял сына, наследника, плоть от моей плоти, кровь от моей крови. А в остальном всё хорошо. Относительно, конечно, на фоне того, что на славянские земли обрушились крестоносцы.
