– Понимаю, – вглядываясь во взволнованное Вангино лицо, ответила Ольга. – Не только твой отец. К сожалению, большинство людей думают лишь о хлебе насущном. А все остальное – то, что важно для души, – для них совсем не важно.
– Но разве это правильно? – тихо спросила Ванга.
– Это неправильно. Но нельзя судить людей за это. Когда жизнь беспросветная, то все это – музыка, книги – кажется неважным. Чтобы это оставалось важным всегда, даже при самых тяжелых обстоятельствах, надо иметь сильный характер.
– Как у тебя.
– Ну почему как у меня? – смутилась Ольга.
– Потому что для тебя все это самое важное. – Ванга снова прикоснулась к клавишам, и они ответили ей тихим и нежным звуком. – Все, что у человека в душе.
– Ванга, милая, ну не грусти! – воскликнула Ольга. – Ведь у тебя такое счастье впереди! Диктуй, что дальше писать.
– Напиши что хочешь. Что я прошу его благословения.
Ольга снова склонилась над письмом. Ванга подошла к окну, провела пальцами по стеклу, будто по страницам книги, напечатанной шрифтом Брайля. В этой книге был прекрасный старый парк и чистая, красивая жизнь…
– Ну вот, послушай, – сказала наконец Ольга. – «Димитр очень хороший. Он любит меня. Он познакомил меня со своими родителями. Они отнеслись ко мне доброжелательно и готовы позаботиться о нас обоих, когда мы сыграем свадьбу и переедем жить к ним в дом. Я прошу твоего благословения на брак, который, надеюсь, будет для меня счастливым. Твоя любящая дочь Вангелия». Ну как?
– Спасибо!
Голос Ванги звучал взволнованно. И это же волнение заставило ее вернуться к пианино. Мелодия Бетховена, прекрасная и бурная, зазвучала под ее пальцами.
«Избыток чувств, – подумала Ольга, глядя на нее. – Нет, почему же называть это избытком? Наоборот, необходимость чувств».
Она подошла к Ванге, положила руку на ее плечо. Покой и ясность были в этом жесте. Как и во всем, что исходило от Ольги.
Ванга стояла посреди Ольгиной комнаты, и вид у нее был испуганный.
«Может, у всех девушек такой вид, когда они примеряют подвенечное платье?» – подумала Ольга.
А вслух сказала:
– Какая же ты красавица!
– Правда?
Лицо Ванги просияло. Она даже про страх свой забыла, наверное.
– Конечно, – подтвердила Ольга.
– Да, ты всегда правду говоришь. – Ванга радостно улыбнулась. – Ой, как бы я хотела в зеркало поглядеться! А расскажи мне, какая я? – попросила она.
– Ты светлая. Вся светишься, как будто у тебя внутри фонарик, – сказала Ольга. – Я в детстве любила смотреть на елочные фонарики. Они были сделаны из тонкой-тонкой бумаги, а внутри у них был огонек. И от этого весь фонарик светился. Вот и у тебя внутри такой огонек.
Ванга радостно засмеялась. И вдруг смех ее оборвался. Она замерла, словно прислушиваясь к чему-то. Или, вернее, вглядываясь во что-то – не глазами, а тем, что называют мысленным взором.
– Что с тобой? – насторожилась Ольга.
– Ольга, знаешь… – медленно проговорила Ванга. – Я о тебе вдруг подумала. Как странно!
– Что же странного? – пожала плечами та. – Мы с тобой разговариваем. Конечно, думаем друг о друге.
– Нет, я по-другому… Я как будто… увидела? Нет, когда я видела – раньше, глазами видела, – совсем не так все было. Я… – заметно было, как Ванга с трудом подбирает слова, которые могли бы выразить то, что вдруг предстало перед нею. – Сейчас я, наверное, кое-что поняла про тебя. Да! Поняла про тебя.
– Что же ты про меня поняла? – улыбнулась Ольга.
– Что ты встретишь человека, который будет тебя любить, – твердо, без сомнений сказала Ванга. – Как Димитр меня. И даже… даже еще сильнее! Он не сможет без тебя жить, вот как будет тебя любить. И ты не сможешь без него жить. И вы будете очень-очень счастливы, и поженитесь. Ты думаешь, я все выдумала? Но я правда это поняла! Ольга, почему ты стала такая печальная? – с тревогой спросила она.
– Потому что все это едва ли возможно, – ответила Ольга. Она уже не удивлялась тому, что Ванга чувствует перемены ее душевного состояния лучше, чем иные зрячие люди. – Невозможно, чтобы мне встретился такой человек. И особенно – чтобы мы поженились.
– Но почему? – растерянно спросила Ванга.
– У таких, как я, нет будущего, милая.
– Ты самая лучшая!
– О любви мне мечтать не стоит, – словно не Ванге уже, а себе самой сказала Ольга. – Впереди только одинокая старость.
– Но почему?! – воскликнула Ванга.
– Ты же и сама понимаешь, – ровным тоном ответила Ольга. – Эмигрантка, бесприданница – кому я нужна? У меня даже паспорта нет. Счастье, что меня взяли работать в Дом слепых. Я больше не голодаю, у меня есть крыша над головой. И вообще, что это я вдруг? Нашла кому жаловаться на судьбу.
– Я тебе честно-честно сейчас сказала! – взволнованно проговорила Ванга. – Тебя правда полюбят, и ты правда будешь счастливая. Я это правда знаю! Сама не понимаю, почему… Но знаю.
– Не волнуйся, Ванга, – сказала Ольга. – Тебе сейчас о своей свадьбе думать надо. А мне в класс пора.
Она встала. Ванга тоже поднялась с круглой табуретки, на которой сидела у пианино.
– А я в парк пойду, ладно? – попросила она. – Димитр ждет.
– Конечно, пойди, – улыбнулась Ольга.
Глава 16
Ответ от Панде Сурчева пришел через неделю. Почерк был корявый, в словах ошибки – значит, отец написал сам, никому этого не доверив.
«Здравствуй, моя старшая дочь Вангелия! – было сказано в письме. – Ты просишь моего благословения на брак. Но я тебе благословения не даю. Три дня назад твоя мачеха Танка умерла. Осталось трое детей – твои братья Васил и Томе и твоя сестра Любка. Танка родила ее три года назад. Растить их теперь некому. Поэтому моего благословения тебе нету. Возвращайся домой. Твой отец Панде
Сурчев».
– Ванга, ты не можешь это сделать! Не можешь!
Димитр встряхнул Вангелию за плечи, словно пытаясь разбудить. Все три дня, прошедшие после того, как пришло письмо из Струмице, она в самом деле выглядела спящей. Или онемевшей. Или окаменевшей. Да, ему казалось, что он трясет кусок камня.
– Я должна, – произнесла она мертвым голосом.
– Кому должна?! А наша любовь? Мы же с тобой мечтали… Да проживем мы и без его благословения!
– Не в благословении дело, – покачала головой Ванга. – Я не смогу, Димитр.
– Что не сможешь?
– Не смогу жить в довольстве и достатке, когда мои братья и сестра будут с голоду погибать.
– Да ты про сестру и не знала даже! Тебе за три года из дому ни разу не написали!
