Чем больше мы освобождали ребят, тем больше становилось помощников, и через десять минут мы сидели за холмом вместе с семнадцатью перепачканными детьми. Темень внизу рассеялась достаточно, и я мог разглядеть безустанное наступление охотников на троллей. Возможно, из-за промытых мозгов Гумм-Гуммы оказались не лучшими бойцами – злобные, это да, но неумелые перед лицом слаженной атаки. Как и сказал Джек, их было слишком мало – теперь осталось лишь пара десятков. Настало время для АРРРХ!!!.
Упершись обеими покрытыми кровью лапами в землю, она качнулась в броске, метнулась сквозь дым и приземлилась прямо перед троном. Встала во весь рост в окружении всполохов пламени словно адское насекомое – и оказалась вполовину ниже Гунмара ростом. Она взмахнула левой лапой, разрушив последний сектор трубы из Машины, только чтобы показать Голодному, что настроена серьезно.
Гунмар лязгнул похожими на колья зубами, теснящимися в громадной челюсти. Единственный глаз сверкнул, когда тролль поднимался с трона. Шесть заляпанных колбасой рук, включая деревянную, распахнулись, будто приготовившись обнять противника в знак приветствия. Глаз Злобы соскочил с плеча Гунмара и удрал по липким лужам кипящей слюны хозяина.
АРРРХ!!! взревела, торнадо ее дыхания подняло в воздух тучу земли. За спиралями из песка и гравия охотники на троллей разошлись в стороны и подступили ближе к Гунмару. Со стен посыпался град камней, Машина протестующе заскрипела. Противники размером с дом оказались на расстоянии удара – легендарный рычащий тролль с черной шерстью и мифическое существо с немыслимым аппетитом. Мышцы неестественно выгнуты, из глоток вырывается смердящее дыхание, ядовитый воздух наполнен электричеством в предвкушении первого удара.
И тогда Киллахид был завершен.
Мы поняли это в тот же миг. На какое-то время мир вокруг побелел, все звуки умолкли: щелканье из Машины, завывания детей, стенания Гумм-Гуммов. Мы стали невесомыми, словно парили в небе на парашютах, а потом ощутили слабое покалывание, будто протискивались через узкий дверной проем, только на самом деле мы двигались не вперед, а неслись без определенного направления. Когда вновь вернулись краски, мягко, как будто открылись веки, я увидел не копоть и тени подземного мира, а яркий зеленый цвет ухоженного поля под белым светом прожекторов. Звуки вернулись так же постепенно – трели судейского свистка, глухое столкновение игроков в защитных костюмах, коллективный вздох огромной толпы и шипение одного голоса, перекрывающего все остальные звуки:
– ВС-С-С-С-С-СЕ КОНЧ-Ч-Ч-ЧЕНО.
38
Вот как было дело. За две минуты до окончания главной игры сезона, в кульминационный момент фестиваля Палой листвы, когда уже целую неделю пропадали дети и горожане отчаянно пытались хоть как-то взбодриться, сан-бернардинские «Боевые монстры» были на шесть очков впереди благодаря сверхчеловеческому героизму Стива Йоргенсена-Уорнера, хотя команда лишилась нескольких ключевых игроков и пыталась отразить контратаку «Жеребят Коннерсвиля», которые находились уже в центре поля и атаковали. Ни один человек на мемориальном поле Гарри Дж. Бликера не сидел спокойно, все пританцовывали и щелкали «хлопающими стивами» с такой энергией, что окрестности превратились в мир оглушительного безумия – такого безумия, что горожанам потребовалось не меньше минуты, чтобы заметить белую вспышку где-то поблизости, после чего на земле растянулись гротескные монстры.
В решающей попытке тридцать третий номер команды «Жеребят» получил мяч справа. Защитник остановился, но не перед ожидаемым угловым игроком команды из Сан-Бернардино, а перед желтым троллем в жилетке, размахивающим шипастой дубиной. Защитник замер, секунду поразмыслил и бросил ему мяч. Сбитый с толку, но голодный тролль поймал мяч и сжевал его огромными зубами.
Из динамиков прокатилось эхом скомканное объявление диктора – ему недоставало словарного запаса, чтобы описать подобную игру. Передающему изображение на большой экран оператору не хватило сил, чтобы продолжать трансляцию, и пиксели постепенно затухли, а экран стал черным, как классная доска.
Тишина не была полной. В закусочной по-прежнему подпрыгивал попкорн, а на дальнем конце трибуны звучали влажные поцелуи. Но вскоре прекратились и эти звуки, и люди Сан-Бернардино впервые встретились с троллями Сан-Бернардино. Из разинутых ртов попадали куски наполовину пережеванных хот-догов. Дети шлепнулись с плеч отцов. Тромбоны, тубы и другие инструменты издали последний вой и выпали из рук музыкантов.
Я стоял в том месте, где материализовался – на четвертой линии, – и оглядывал ряды бледных лиц. Вдалеке я заметил последнюю вспышку из исторического музея. Завершенный Киллахид перебросил Гунмара через границы миров, а вместе с ним Гумм-Гуммов и охотников на троллей. Однако я решил, что Лемпке приладил замковый камень слегка кривовато, судя по тому, как профессор появился чуть дальше по улице.
Гунмар присел на всех своих конечностях как трехрогий динозавр, его голова недоверчиво раскачивалась из стороны в сторону. Под ярким белым светом он выглядел еще более невероятным – узловатая горгулья посреди упорядоченного мира. В других частях поля встали на ноги Джек, Моргунчик и АРРРХ!!! пытаясь стряхнуть головокружение.
Все футболисты – и нападающие, и защитники – стали потихоньку отходить к краям поля. Гумм-Гуммы, вероятно, смотрели на них как на соскальзывающую с тарелки аппетитную пищу. Почти мгновенно воздух наполнился вонью из слюнявых ртов, Гумм-Гуммы стали красться по предательски ровному полю в сторону трибун, стегая хвостами, вытянув когти, разинув рты в предвкушении.
Гунмар встал в полный рост, зевнул с мощью сирены и задел своими иглами один из прожекторов. Тот взорвался, хлынул дождь искр, и Глаз Злобы заскакал за ними как щенок.
Кто-то закричал, хотя и поздновато.
Защитники, угловые игроки, тренеры и разносящие воду мальчишки попятились к трибунам, а потом перелезли через ограждение. Миссис Лич и ее актеры-недоучки спрятались за нарисованным фанерным за́мком, поставленным у ворот. Сержант Галагер, стоящий, как обычно, рядом с машинами «скорой помощи», просто беспомощно взирал на происходящее, будто весь вечер ожидал катастрофы, но не такого масштаба. Держа нос по ветру, Гумм-Гуммы промчались между разбегающимися болельщицами, схватились за перила щупальцами, лапами и клешнями и перебросили свои скользкие, чешуйчатые или кожистые тела к зрителям – семьям, молодым парочкам и детям, которые послужили бы им для легкого перекуса.
Толпа разделилась надвое и хлынула к выходу, но остановилась, услышав пронзительный крик с поля.
У ворот лежали семнадцать пропавших детей, грязными руками они заслоняли глаза от света и искали в неразберихе своих родных.
Толпа замерла.
Люди остановились, несмотря на смертельную угрозу от жутких тварей за гранью воображения. Бо́льшая часть этих людей не теряла детей, но почти все знали тех, кто потерял. Хотя и не в том масштабе, что Эпидемия молочных пакетов, в самом разгаре была интернет-эпидемия: социальные сети наполняли посты родителей с прикрепленными фотографиями пропавших детей и подробностями о том, где их видели в последний раз; эти сообщения с надеждой репостили друзья.
