— Где он?
— В Москве, в отпуске.
— Значит, не имеет права отдавать приказы, — определил спецназовец. — Приказ незаконен, а тот, кто его исполнит, нарушит устав. Обоих ждет трибунал.
— Он — мой начальник.
— В данный момент нет. Думаю, из отпуска его отправят служить за Полярный круг или уволят в отставку. С ним разберется военная контрразведка. Давайте обсудим ваше положение, — предложил разведчик.
— Какое-такое положение?
— Майор, вероятно, вас не раз пугали — выговором, потерей погон или партбилета, возможно, даже оружием. Из уважения к вашим сединам не стану угрожать, а сообщу два факта, чтобы вы приняли единственное правильное решение. Первое — у нас задание Кремля содействовать бескровному выводу войск, и мы имеем право застрелить каждого, кто попытается противодействовать. Второе — помешаете нам здесь и сейчас, мы в Союзе чуть позже убьем вашу семью. Организация у нас маленькая, а руки длинные.
— Проезжайте. С Богом! — после паузы сдался офицер, снял фуражку и пригладил остатки волос, которые уже казались не седыми, а совершенно белыми.
— Спасибо. Вернусь через неделю, зайду выпить, майор. Выпивка ваша, там, куда направляюсь, с алкоголем плоховато.
Перед посадкой в машину Серый похлопал по плечу старшего караула: «Скоро домой, братан. Береги себя и солдатиков». «Спасибо», — облегченно прошептал лейтенант и подал знак открыть ворота.
Дорога шла между холмов, кишлаков, глинобитных хибар и руин неизвестного происхождения. По обочинам брели афганцы, ослики, верблюды, катили велосипеды, мопеды, повозки и автомобили чудовищного от времени и безденежья вида. Шоссе поднималось, и откосы становились круче. Внизу шумели ручьи и речки, валялись сгоревшие и покореженные грузовики, танки, бронетранспортеры. Много лежало автоцистерн — уязвимых целей для атак боевиков. Война требовала огромных объемов топлива, которое доставляли в Афганистан по «дороге жизни» из СССР. Каким образом заправляли авто местные жители, легко догадаться: раз топливо в основном получали военные — советские и афганские — то у них его покупали вчерную.
Узкий серпантин затруднял движение, и колонны тянулись друг за другом. На ближайшем от аэродрома блокпосту Серый дал сигнал остановиться, осмотреть транспорт и прикрепить на грузовики баннеры «Шведской помощи». Нурми щелкала фотоаппаратом, который не покидал ее рук после КПП. Стурстен включил видеокамеру — съемка для отчета в Стокгольме. Вернувшись в кабину, рассказал историю страны, которую до поездки успел хорошо изучить. Ссылки на труды Плиния Старшего и путевые заметки Марко Поло иллюстрировали события и нравы давно минувших дней. Уве красочно описал добычу изумрудов и лазурита в горах Панджшера. Серый добавил, что и Масуд получает часть дохода от шахт, в которых местные таджики ищут дорогие камушки. «Обложил налогом торговлю и караваны, но наркотиками не промышляет, надо отдать ему должное», — признал командир группы.
Нурми ехала в другом УАЗе с лейтенантом, проведшим ночь «на гауптвахте». Офицер долго молчал, потом начал посмеиваться над происшествием и задружился с иностранкой. Ритва извинилась за «самовольный поход в сауну» и охотно болтала, выспрашивая про трудности службы в спецназе. Через час в разговоре появилась дезинформация. Деза, как гомеопатическое лекарство, дает эффект только в микроскопических дозах и только, если пациент верит врачу. Шпионам хочется доверять источникам, которых они сами нашли и разговорили. Ведь таковые не могут быть подставой, а значит, их устами глаголет… тот, кто их подставил, избрав еще раньше. Резидентура «Карпаты» выбрала Балхаша для работы с разведчицей. Источник методично и с удовольствием поил шведку словесным коктейлем. Состав: две трети трепа, треть истины и несколько процентов лжи, причесанной под правду.
Справа ближе и выше нависали отроги Гиндукуша. Их не смог преодолеть Александр Македонский, отступили и английская армия в XIX веке, и советская в XX. Солдаты могли их временно одолеть, техника — нет. Боевые машины демонстрировали на земле неспособность, а в воздухе — неэффективность в сложном рельефе и на большой высоте. Вглубь долин Панджшера стекали реки и сходились ущелья, проходили звери и люди, а армии их захватить не могли. Самолеты бомбили моджахедов, но их рейды сводились к дорогостоящему производству щебенки. «Грачи» — штурмовики СУ-25 с трудом поражали отдельные пещеры и укрытия. «Крокодилы» — боевые вертолеты МИ-24 прорывались в ущелья и нападали на караваны с оружием и отряды душманов. Жертвами налетов становились и мирные обитатели кишлаков, пастухи, крестьяне и караванщики-торговцы. Сверху кто их разберет — одеты одинаково.
Чем дальше миссия продвигалась к Салангу, тем отчетливее становилось отличие Афганистана от благополучных стран мира. Тут дикость окружала цивилизацию, теснила дорогу. Не хотелось выходить из автомобиля и, тем паче, удаляться от, пусть и разбитого, но асфальта. На границе дикости и цивилизации, то есть по обочине виднелись следы их войны. Тут — напали на колонну и сожгли десяток машин, там — засаду боевиков обнаружили и уничтожили танки с ближайшего блокпоста. Слева — стоял кишлак и на беду моджахеды выбрали его в качестве укрытия, справа — в реке под восстановленным мостом лежат остатки взорванного предшественника. В автомобилях спецназовцы курили контрабандный «Честерфилд», а дехканин на арбе наслаждался анашой. Всюду воронки, колдобины и ямы. От мин, от артогня, от тяжелой техники, от дождя, от камнепада — от дикости и от цивилизации. Глядя на ремонтников, чинивших кое-где и кое-как шоссе, нетрудно догадаться, кто в финале одержит победу в схватке дикого и цивилизованного.
Матвей не задумывался о будущем, его заботило настоящее. Он понимал, нормальное государство не может выиграть войну в третьем мире и сохранить собственное достоинство. Такую страну, как Афганистан, нельзя «вбомбить в каменный век» — она и так в нем существует. Поэтому СССР побеждал в сражениях, но войну выиграть не смог. В умах здесь давно победил ислам, а с ним ближайшие шах, хан, бандит или полевой командир. Социализм не удержал победу в СССР, и ничего не мог предложить конгломерату племен, неграмотности, нищеты и вмешательства богатых США и Саудовской Аравии, коварных Китая и Пакистана. Москва построила заводы, больницы и школы, жилой район «Черемушки» в Кабуле. Масса и масштаб дикости и варварства от такой помощи почти не уменьшились.
Поэтому разведчик подспудно чувствовал, что край вокруг ему ненавистен. Ни горы, ни люди, ни брошенные груды металла не нравились. Мечталось о доме — Стокгольме и Москве. Колонна ползла к перевалу Саланг. Вдруг Серый поднял левую ладонь — внимание!
— Вот и местный «Сусанин», — командир кивнул на старика, вышедшего на дорогу. Конвой преследовал мимо, оставив УАЗ в арьергарде разбираться с бородачом в чалме. Через минуту рация прошуршала: «Крупный принял пароль «Африка». Нас ждут впереди. Дед сказал, ехать полчаса». Крупным в отряде называли бойца из Таджикистана ростом около 165 см, худого и ловкого, с оливковой кожей. Обладатель обезоруживающей улыбки владел любым оружием, а также русским, таджикским, немного фарси и пушту. Его основной функцией являлись контакты с населением, которое его частью боготворило — парень платил деньги за информацию, частью ненавидело — обмануть таджика не удавалось.
