— Какая валюта?
— Афгани, естественно, — Адмирал сочувственно взглянул на оперработника. — Готовим взятку для «Гаишника». Удачную ты выбрал кличку.
На пути в город, подъезжая к Сокольникам, Адмирал предложил остановиться в парке.
— Выполнишь приказ, Матвей Александрович?
— Смотря какой. Отравить «Гаишника» — согласен. Отравить тысячи людей, взявших в руки банкноты — нет.
— Никто никого не травит. Приказ такой: «Цельсий» и ты уговариваете «Гаишника» не мешать проходу колонн по шоссе и полетам с аэродромов. Тот соглашается и получает взятку. Затем ему придется потерпеть 3–4 месяца прежде, чем сорить деньгами.
— А если он не согласится? Отрежет мне башку?
— Ты же у нас швед. Хотя сам понимаешь: случиться может всякое.
— Сколько разрешаете предложить?
— В принципе безразлично, афгани по заказу Кабула печатает на Госзнаке внешнеторговое объединение «Интеркнига». Их перевозят под прикрытием нашего спецназа. Пару грузовиков при транспортировке из Баграма в северные провинции могут быть «захвачены» боевиками. Солиднее оперировать не суммой, а грузовиком как единицей измерения. Торгуйся, иначе афганцы сочтут несерьезным партнером. Восток — это базар. Продается все и вся. Будут готовы два грузовика, это 250 млн. афгани. Начни с одного, потом повысь цену в обмен на встречные уступки. Если потребуется больше, то дополнительные придется обрабатывать и перебрасывать. То есть затяжка дней на десять.
— Как «пакет» доставят в Баграм? Ведь излучение!
— За день до вас прилетит транспортник. КамАЗы повышенной проходимости и с кузовами, оборудованными допзащитой, загонят прямо в самолет. Людей гробить не собираемся. Командир группы получит дозиметр. Ты — радиометр, закамуфлированный в фотоаппарат «никон». Даже снимки делает отличные. Разработка ЦРУ — изъяли у американского агента.
— Мне нужна коробка чистых купюр. Возьму как образец для затравки. «Паленый товар» сразу не повезу. «Пакет» пусть доставят по моему сигналу, если и когда «Гаишник» согласится. Еще потребуется ОЗК.
— Тебе решать, — обрадовался Адмирал, понимая, Алехин согласился. — Лучше пришлем РЗК. Оставишь в качестве подарка вместе с обычным радиометром, чтобы «Гаишник» смог проверять кондиционность афгани.
— Также прошу, чтобы сопровождающим в Афганистане стал капитан из «Каскада», псевдоним Серый. Сейчас в отпуске в Москве.
— Хорошо, отзовем.
— И обязательное условие: Старик должен лично подтвердить приказ. Не хочу вас обидеть, но операция слишком неортодоксальная, мягко выражаясь.
— Да, дело грязное. Грязное настолько, что Родина может его доверить только джентльменам. Старику позвоню, раз настаиваешь.
Из радиотелефона «Алтай» даже Матвею был слышен вздох Старика:
— Привози. На дачу.
Служебный коттедж выглядел также безлико, как и кабинет Старика. Даже лес на участке остался диким, если не считать пары дорожек. Ничего личного. Приют аскета без имени и посторонних интересов. «Казенно живет, — отметил, — даже инвентарные бирки на мебели». Накрытый обед подтвердил впечатление: столовые приборы с гербом СССР, простая пища, ни выпивки, ни сигарет.
— Вас что-то смущает, подполковник? — поинтересовался хозяин, когда перешли в гостиную.
Матвея смущало многое: огромная сумма, высокая радиация, отсутствие письменного приказа. Он не хотел оказаться «козлом отпущения» при неблагоприятном исходе операции. В детстве, на улице имени Сталина пацаны предлагали новичками жестокую игру. В одну кепку каждый клал гривенник, затем все брали ее за край зубами и смотрели друг другу в глаза. «Кто последний моргнет, того и деньги, — уверяли новичка. И пока тот пялился внутрь кепки, пацаны спускали штаны и мочились на него. Простак уже чувствовал, как по ногам течет горячая жидкость, а продолжал пялиться, пока слезы прозрения не застилали очи.
— Хочу услышать подтверждение, что начальник Первого главного управления КГБ приказывает мне под прикрытием шведской гуманитарной миссии добраться до Ахмад Шах Масуда и склонить его к перемирию на период вывода наших войск. Для чего передать моджахеду два грузовика с афганской валютой, обработанной радиоактивным изотопом.
— Понимаю, почему выбор пал на вас, товарищ Григ, — промолвил Старик и отвел взгляд. После мхатовской паузы вновь посмотрел на собеседника и продолжил. — Именно это я приказываю вам сделать. А мне приказывают партия и правительство. Вы выполните приказ?
— Так точно.
— Тогда ни пуха, ни пера. Можете идти. Адмирал останьтесь.
— Твой парень выступил с бенефисом. Не говорю уже про его стокгольмский отчет.
— Не прост. Ловко подтащил шведский МИД, выцыганил у шведов паспорт, РПЦ подтянул, развел СЭПО и МУСТ. Вас вынудил подтвердить приказ. Мастер. Надеюсь, не записывал беседу, как он сделал с министром иностранных дел Швеции.
— В этом помещении любые устройства были бы обнаружены и нейтрализованы. Аппаратура ничего не показала.
— Знаю. Просто рассуждаю вслух.
— В смысле его преданности? Не перевербовали ли операработника?
— Нет. Иначе зачем шведам городить огород с сотрудниками СЭПО и МУСТ. Был бы он у них на крючке, дело проходило бы тихо-тихо. Уверен в нем. Товарищ Григ способен работать в одиночку и принимать необходимые, порой оригинальные, решения самостоятельно. С нашей, бюрократической точки зрения, он выпадает из строя стереотипных оперативников. Поэтому ему, вероятно, не суждено стать штабным начальником и руководить резидентурами. Слишком индивидуален. Для данной операции подходит идеально.
— Как он воспринял третий «пакет»?
— Ожидаемо. В первые минуты — потрясен и склонен к отрицанию. Потом начал просчитывать варианты применения. Теперь обуреваем муками совести. Затем придет понимание и смирение. Полностью вписывается в рамки психологического портрета. Не волнуйтесь за него — крепкий мужик.
— «Приложение» к «Пакету» не открывай. Вдруг сверху дадут отбой, и обойдемся без него. Иначе даже твой протеже может свихнуться.
— Мы же не сломались?
— И ты, и я — старые психи. Нам новое умопомешательство не грозит. Только маразм.
— Маразм — начальная стадия, когда мозги размягчаются?
— Верно. Финальная стадия — делириум, когда они затвердевают.
— А не склероз?
— Сходи к врачу, узнаешь. Что я — профессор?
— Вот и поговорили.
Матвей размышлял не о задании, а жизни: «Почему даже хорошие намерения нередко заводят в грязь и превращаются в гадость? Доброе дело — уход войск — прикрываем чудовищным методом. Конечно, выиграть войну в азиатской стране и остаться цивилизованным государством никому в современной истории не удавалось. Однако привезти «троянского коня» в Панджшер — верх цинизма. Вдруг Масуд не станет ждать три месяца и пустит деньги в оборот. Сам в сторонке постоит, а люди погибнут».
