– Погоди ты! Наташа спалит! – Я сбегала за шваброй. Затерла. Той же тряпкой вытерла Катькины туфли.
– Мне бы твои заботы, Оля.
– Так расскажи о своих-то! А то явилась под утро, грязная. По лесу гуляли?
– По берегу. Ты права, ночью там действительно не по себе.
– Вот! А ты мне не верила! Слышали что?
– Из «Новостей» узнаешь.
– Да ну тебя, Ирка! Тебя всей палатой собирали, а ты рассказывать не хочешь. Я понимаю – личное, все такое, но врать-то зачем? При чем тут новости?
Да уж. Я успела забыть, как уходила вечером и что выдумывала. Врать Оле совсем не хотелось. В такой ситуации не врут, а орут: «Беги!» – отвесив пинка для доходчивости. Только вряд ли она меня послушает.
– Тут такое дело…
– Ну не томи! – Оля забралась на мою кровать с ногами – слушать устроилась. Девчонки, сонные, потихоньку поднимали головы над подушками. Что ж, я стала переодеваться и выдумывать на ходу красивую полуправду.
– …А его бабушка – настоящая ведьма: привороты-отвороты, заговоры…
– Ух ты! А ты не боишься, что он и тебя…
– Исключено. Так вот, она с самого начала не хотела его пускать в этот лагерь. Видела в «Новостях», что в области люди пропадают, и сразу сказала, что дело нечисто.
– Ой, я тоже такое слышала. А кто там, Ир?
– Не знаю. И он не знает. Только это точно не человек, не маньяк или вроде того. Оно опаснее и выходит только ночью. Мы ночью сегодня далеко забрели и слышали из деревни крики.
– Врешь!
– Посмотрим «Новости» после обеда. Спорим, скажут, что опять кого-то убили.
Девчонки притихли, только недоверчивая Ленка быстро сообразила, что к чему:
– А что же он у тебя сам-то отсюда не бежит?
– Завтра же вечером и уедет. Я попозже, но тоже долго не задержусь.
– Обидно, наверное, да? Только встретились, а тут…
– О чем ты говоришь, тут спасаться надо!
– Ой, не верю я во всю эту хиромантию.
– «Новости» посмотрим – поверишь.
Они спорили до самого завтрака и еще в столовке. Я время от времени вставляла реплики про выдуманную бабушку моего выдуманного парня и надеялась, что не зря, что хоть одна из них в конце концов испугается и позвонит родителям, чтобы ее забрали. Нет пророка в своем отечестве: если бы я, Ирка, рассказала им все, как было сегодня ночью, фиг бы меня кто послушал. Совсем другое дело – выдуманная бабушка выдуманного парня.
* * *
После завтрака я позвонила дядьке:
– Они рядом с лагерем, сегодня в деревне кого-то убили, а я даже не знаю, кто они!
– Значит, юго-восток! – непонятно ответил дядька. – Я думал, они пойдут в другую сторону… И далеко ушли! Так, я вечером выезжаю, но меня могут задержать. Белые ночи закончились, сама понимаешь.
– Кто?!
– Страница триста сорок семь. А лучше всего, если ты сама смотаешься оттуда потихоньку и прихватишь с собой весь лагерь и всех окрестных жителей… Ох, занесло же тебя на мою голову!
Внятного ответа я и не ждала. С досады шваркнула трубку на пол, чтобы аккумулятор вылетел. Трудно сказать, что ли?! Конечно, сразу полезла в книгу.
Один человек пустил переночевать усталого путника. А утром хозяина и всю семью нашли убитыми. Их тела были желтыми, как будто обескровленными. На шее была лишь одна маленькая ранка, которая вскоре исчезла, будто сама собой. Тела нашел зашедший сосед, и он рассказал, что слышал о таких людях, как ночной гость. Они давно умерли, но не пожелали расставаться с жизнью и, чтобы продлить свои дни, пьют кровь других людей. Чужая кровь позволяет им согреваться, ходить и долго жить. Не выносят они лишь солнечного света. Днем они спят в своих гробах или укромных темных местах, а ночью выходят на промысел. Они ведут кочевой образ жизни, но некоторые остаются на одном месте годами, и тогда люди поднимают панику.
Я много раз слышала что-то подобное, да все, наверное, слышали. Я читала про этих существ и, честно говоря, не верила в них, пока не столкнулась сама. Смешно. Смешно мне в такое не верить. Если есть я, значит, есть и они, это же очевидно.
В некоторых источниках их разделяют на «пастухов» и «кочевников». «Пастухи», как правило, одиночки, они годами живут на одном месте, убивая немного, нечасто и, в основном, стариков и детей. «Кочевники» же, напротив, путешествуют семьями (хотя одиночки бывают и среди них), они не боятся быть замеченными, потому что не остаются на одном месте дольше одной ночи. Их легко вычислить: если в одном городе или поселке за одну ночь произошло несколько убийств, значит, там побывали «кочевники».
Честно, еще неделю назад я думала, что все это сказки. Но этот запах, и «Новости», и дядька, и книжка эта… Теперь ясно, почему дядька говорил про белые ночи. Падаль боится света. И в белые ночи, небось, сидит паинькой и не высовывается (если, конечно, не улетает на юг, как птицы, ха-ха). Солнышка, такого как днем, белой ночью, конечно, нет, но если дядька сказал… А вот когда белые ночи кончаются, падаль вылезает, злющая и голодная. Больше всего людей пропадает в летние месяцы. От этих мыслей меня затошнило, и показалось, что опять где-то рядом запахло падалью. Или не показалось? Из открытого окна дул свежий ветер. И в этом ветре была еле уловимая нотка стылого мяса. Я стащила у Оли из пакета соленый сухарик и стала читать дальше.
Никто не может объяснить природу вражды между вампирами и оборотнями. Возможно, речь идет об элементарной пищевой конкуренции, но есть и другая гипотеза. В Средние века, пору расцвета вампиров, люди нередко обращались за помощью к колдунам, среди которых были и оборотни. С тех пор началась многовековая вражда: некоторые оборотни защищали людей от вампиров, а те искали возможность им отомстить.
Гипотеза мне понравилась. Выходит, я не просто урод, а урод из уродов! Никогда не защищала людей, кроме как от себя, но то, что меня воротит от этого запаха нежити, то, что моя Тварь отворачивается от еды, чтобы преследовать врага, – это о чем-нибудь да говорит…
Поговаривают еще, что оборотни не выносят самого запаха вампира, буквально звереют от него. Вампир пахнет холодным мясом, неуловимо для человеческого носа, но неприятно для оборотня. Впрочем, сытый вампир не пахнет. Он уже согрелся чужой кровью, и запах имеет почти неотличимый от человеческого.
Это кто ж проболтался-то, а? Или, может, сам автор из наших? Начитался глупых мифов и решил внести ясность… А запах не отставал.
Я убрала книжку, закрыла окно и стала думать, как быть дальше.
* * *
Утро пролетело, еще несколько часов – и ночь. Ночью они придут. Оголодавшие, теперь я это точно знаю по запаху. Не успели выскочить из города до начала сезона, да так и застряли на все белые ночи. А теперь идут сюда, голодные. Они уже в деревне, значит, сегодня ночью ждем гостей. Непонятно только, почему вчерашняя Падаль шла от лагеря, а не к нему. Неважно. Сегодня я должна эвакуировать всех из лагеря – но как? Что я скажу? «Здрасьте, тут вампиры водятся, поэтому лагерь надо закрыть»? Две тысячи человек!
