– Теоретически на любом, но в данном случае импульс был рассчитан на километровую глубину затухания. Сейчас проверим и выясним.
– Что ж, неплохо. Продолжайте работу. – Министр бросил взгляд на несолидную дырку в каменном бугре и направился к подножию сопки, где его и свиту ждал вездеход.
Злотниченко и Леонтьев задержались возле группы испытателей, облепивших бронетранспортёр.
– Миша, какова глубина канала? – поинтересовался конструктор «дыробоя».
– Меряем, – отозвался руководитель эксперимента. – Нет эха… но должно быть не меньше километра, без сомнений.
Он ошибался.
Длина пробитого в горных породах канала была гораздо больше, хотя никто из специалистов этого ещё не знал.
Москва. 22 августа, полночь
Трофима Вепрева разбудил звонок.
«Какого чёрта?! – ругнулся он в душе, дотягиваясь до трубки телефона. – Я же в отпуске…»
– Слушаю, Вепрев.
– Майор, срочно в управление! – раздался в трубке глуховатый голос полковника Старшинина. – Через час должен быть у меня как штык.
– У меня утром билет на самолёт… – заикнулся Вепрев, надеясь, что замначальника управления пожалеет сотрудника и даст отбой. – В Сочи лечу… а что случилось, Иван Поликарпович?
– Убиты военспецы, занимавшиеся разработкой импульсного оружия, покушались на министра обороны, он жив, но в реанимации… короче, быстро в контору, одна нога там, другая здесь! Будем работать.
– Блин! – сказал Вепрев расстроенно, поправился: – Слушаюсь, товарищ полковник!
Положил трубку, попрощался с мечтой об отдыхе на море.
– Вот гадство! Надо было вчера улететь…
Через полчаса он уже ехал по Москве в Управление военной контрразведки, где работал следователем по особо важным делам.
Полковник Старшинин, за глаза называемый подчинёнными Старшиной, худой, костистый, мосластый, длиннолицый, с полуседыми волосами ёжиком, ждал его в своём кабинете. Кроме заместителя начальника управления, там же сидел неприметный человечек в бежевом летнем костюме, с лицом мелкого клерка. Но стоило заглянуть ему в глаза, умные, рассеянно-ждущие, как бы проваливающиеся в себя, и становилось ясно, что этот человек далеко не так прост, как кажется.
– Знакомьтесь, – отрывисто бросил Старшинин. – Майор Трофим Вепрев, бывший рэкс
[1]
, «важняк». Борис Константинович Шелест, кандидат физматнаук, заведующий нашей лабораторией в Красноярске-66. Трофим Тарасович, ты знаешь что-нибудь о теории УКС?
– Нет, – качнул головой Вепрев.
Старшинин посмотрел на гостя.
– Теория упругой квантованной среды, – неожиданным басом отозвался тот, – разработана всего двадцать лет назад, Вадим Петрович – её апологет.
– Вадим Петрович?
– Тот, кого убили.
– Борис Константинович является учеником Леонтьева, – добавил полковник. – Он расскажет, над чем работали Леонтьев и Злотниченко.
– Мы работали… – Шелест запнулся.
– Ему можно рассказывать всё, – кивнул Старшинин. – У него «красный» карт-бланш.
– В общем, мы работали над практическим использованием эффекта Ушеренко. Вадим Петрович пошёл дальше…
– Что такое эффект Ушеренко? – спросил Вепрев.
– Эффект сверхглубокого проникновения твёрдых микрочастиц размером от одного до тысячи нанометров в твёрдые преграды. При этом происходит аномально высокое выделение энергии, примерно как при ядерном распаде. Леонтьев доработал теорию УКС в области энергетических вакуумных взаимодействий, и на базе его расчётов мы создали УКС-излучатель, в луче которого амплитуда вакуумных осцилляций становится такой большой, что начинают разрушаться не только ядра атомов, но и элементарные частицы, вплоть до кварков.
Контрразведчики переглянулись.
– Ты всё понял? – поинтересовался Старшинин.
– Я закончил радиотех, – пожал плечами Вепрев, скептически поджал губы. – Но до сих пор никому из учёных не удавалось не то что разрушить кварки, но даже растащить, расщепить элементарные частицы на отдельные кварки. Это явление называется конфайнментом.
– Вы меня приятно удивили, – пробасил Шелест, благожелательно глянув на майора. – Это верно, кварки, свёрнутые в протоны, нейтроны и электроны, невозможно отделить друг от друга обычными методами, но мы обошли этот закон, открыв явление нелинейной квантовой «расшнуровки» частиц.
– Всё равно не понимаю…
– Идём дальше, – поднял ладонь Старшинин. – Углубляться в теорию нет времени. Если совсем коротко, Леонтьев и Злотниченко создали генератор…
– Поляризатор, – поправил учёный.
– …Поляризатор вакуума, названный «дыробоем», и испытали его на полигоне. После чего и произошли нападения на разработчиков и на тех, кто присутствовал при запуске «дыробоя». Исчезли все расчёты, схемы и чертежи установки. Кстати, сам «дыробой» наполовину сгорел, по оценкам инженеров – из-за короткого замыкания. Однако не верю я в скоропостижные короткие замыкания. Мы закрыли полигон, оттуда ни одна душа не выскользнет, надо лететь.
Вепрев вопросительно поднял бровь.
– Испытания прошли успешно?
– В общем-то, да. – Шелест смущённо почесал кончик носа. – Хотя и не без сюрпризов.
– Что вы имеете в виду?
– Понимаете, мощность импульса была рассчитана так, что длина канала, пробитого «дыробоем» в горных породах, не должна была превысить одного километра. На деле же оказалось, что канал намного длиннее.
– Насколько?
Учёный снова взялся за нос.
– Если верить измерителям, он достиг ядра.
– Ядра чего? – не понял Старшинин.
– Ну, не атома же, – усмехнулся Шелест. – Ядра Земли, конечно. И это странно. Мы такого не ожидали. Надо тщательно проанализировать результаты и попытаться объяснить, что произошло.
– Представляешь? – посмотрел на майора Старшинин. – С такой пушкой можно будет выводить из строя технику противника на расстоянии в тысячу километров.
– Шесть тысяч, – флегматично поправил его завлаб. – Радиус Земли равен шести с лишним тысячам километров. Я вообще считаю, что наши расчёты неточны и канал на самом деле длиннее, чем мы себе представляем.
– Почему? – заинтересовался Вепрев.
– Потому что при пробое происходит не сферическая деформация вакуума, как при рождении волны гравитационного поля, а векторная, с возникновением самофокусирующегося солитона…
– Это не главное, – перебил Шелеста полковник. – Доработка теории – ваша забота, расследование – наша. Майор, убийством физика Леонтьева и покушением на министра, – на них напали уже в Москве, – будет заниматься бригада Скворцова, тебе же придётся лететь на Камчатку и разбираться с техникой и теми, кто её обслуживает. Самолёт через два часа. С тобой полетит капитан Лазарев из научно-технического управления и Борис Константинович.
