* * *
Кречетов приехал в С. под вечер и без предупреждения заявился в агентство. Он был так возбужден, что готов был пешком идти до С., лишь бы искупить свою вину перед Крымовым.
Это решение он принял после того, как обнаружили труп Василия Рождественского. Если Крымов начнет действовать своими методами и, опираясь исключительно на свою информацию, все же выйдет на убийцу, то Кречетову не поздоровится – ведь сразу же откроется визит к нему Нины Гоппе и последовавшее за ним молчание, а значит, и сокрытие правды!
Но признаться во всем в тот же день, когда Чайкин, осматривая труп Рождественского, предположил, что смерть наступила вследствие удушения и что скорее всего в погреб Ерохина был сброшен уже труп, Кречетов не смог, не решился… Только на следующий день, к вечеру, собрав все материалы по этому делу и никому не сказав ни слова, он сел на свою «Ниву» и, пользуясь тем, что основную трассу уже полностью очистили от снега, покатил в С.
Теперь, когда он собрал сведения о Трубникове и Старостине, ему стало ясно, почему Крымов – это Крымов (!), а Кречетов – это всего лишь Кречетов. Он целый день рылся в архивах и беседовал с соседями Трубниковых, еще не понимая, что он делает и зачем. Но ниточка «Трубников – Старостин», подсказанная ему Крымовым, оказалась достаточно прочной, и первый узелок, который ему удалось завязать и самому же распутать, принес ему неожиданность: Андрей Старостин оказался внебрачным сыном Романа Трубникова! Вот поэтому отец Тани так противился их любви. Рассказать об этом Роман не мог, поскольку у него с женой и без того были сложные отношения, а допустить, чтобы его родная дочь вышла замуж за единокровного брата, тоже не мог. Но если считать эту информацию важной, то какое она может иметь отношение к исчезновению Тани? На этот вопрос мог ответить только прозорливый и хитрый Крымов. И Кречетов знал, что Крымов ему ответит, как знал и то, что уже совсем скоро, узнав про визит Гоппе, Крымов сможет ответить и на все остальные вопросы. Вот только где найти Лизу Удачину, которая единственная из всех участников этой драмы (а в том, что она имела отношение, пусть и косвенное, к убийствам девушек, Кречетов уже не сомневался) могла ВИДЕТЬ УБИЙЦУ НА БЕРЕГУ ГРАФСКОГО ОЗЕРА?!
Кроме того, Кречетову не терпелось рассказать Крымову и о том, что две последние ночи окна удачинского дома СВЕТИЛИСЬ! И что в окнах мелькали чьи-то тени, которые сразу после звонка в ворота (это звонил сам Кречетов, которому про свет в окнах рассказал проезжавший случайно мимо дома Челобанов) исчезли, и свет в окнах тотчас погас. И сколько бы ни звонил Кречетов, сколько бы ни стучал, ему так никто и не открыл. Только на следующий день, рано утром, когда к воротам удачинского дома подъехала милицейская машина, на крыльце появился заспанный рослый мужчина, который, представившись Виталием Дубовым, агентом по недвижимости, сказал появившемуся из машины прокурору М., Дроздову, что дом этот теперь принадлежит не Лизе Удачиной, а совершенно другому господину, имя которого он пока обещал держать в тайне. В доказательство своих слов он представил, просунув сквозь ажурные прутья чугунных украшений на воротах, договор, заключенный между Елизаветой Удачиной и агентством по недвижимости «Кедр», представителем которого он, Дубов, и являлся, о чем свидетельствовало и его удостоверение.
Из его слов выходило, что Лиза Удачина, находясь последние две недели в С., занималась там продажей своего дома. Дубов сам лично заключал договор с Удачиной и даже получил от нее генеральную доверенность на ведение дел, связанных с продажей дома.
– Вы хотите сказать, что на этот дом нашелся покупатель? – спросил прокурор, который втайне сам мечтал купить у Лизы этот дом, тем более что она как-то намекала, что собирается в ближайшем будущем перебраться сначала в С., а потом, быть может, и в Москву. И теперь, понимая, что его обошли и что навряд ли он соберет сумму, которая была бы в состоянии перекрыть ту, что назначил этот ушлый и жадный, как и все агенты по недвижимости, Дубов, он чувствовал себя не только обманутым, но и оскорбленным в своих лучших чувствах: кроме дома, ему была нужна и сама Лиза, ради нее он мог бы пожертвовать даже своей семьей!
– Конечно, нашелся. Осталось соблюсти кое-какие формальности, и дело будет сделано. Да и как не найтись покупателю на ТАКОЙ дом?! Вы что, смеетесь? Это же картинка, а не дом…
Прокурор уехал, а Кречетов, который узнал об этом визите чуть позже, почему-то испытал чувство удовлетворения от того, что Лизин дом не достался этому взяточнику и выскочке Дроздову.
Ему повезло: в окнах агентства тоже горел свет. Однако рассмотреть сквозь опущенные жалюзи, кто именно там находится, было невозможно.
Кречетов вышел из машины и позвонил в дверь. Ждать пришлось недолго. Где-то на уровне глаз блеснул желтым огоньком дверной глазок – на посетителя посмотрели, затем послышался скрежет открываемого замка, наконец дверь открылась, и он, к своей искренней радости, увидел стоящего на пороге Крымова.
– Женя, ты извини, что я без приглашения… Но я крутом виноват перед тобой и каюсь… – Кречетов суетился, потому что на чужой территории чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Одно дело, когда Крымов приезжает к нему и просит о помощи, задает какие-то вопросы и ведет себя как гость, а другое дело, когда заместитель начальника уголовного розыска такого крошечного городка, как М., приезжает в областной город, да еще и в офис частного сыскного агентства, чтобы признаться в своем непрофессионализме и, что самое неприятное, в своей недавней неприязни к Крымову и желании обойти его в деле и тем самым доказать собственную состоятельность.
– Ба! Кречетов? Ну, заходи-заходи, рад тебя видеть… – Крымов крепко пожал его руку. И от этого теплого и сильного рукопожатия Кречетову сделалось и вовсе плохо: стыд проступил на его лице красными пятнами. – Опять что-то случилось в вашем М.? Ну и городок, ну и волжский курорт!
Он пригласил гостя пройти в приемную, где он сидел за щукинским столом и разрабатывал очередной план действий. Приход Кречетова оказался очень кстати – Крымову необходима была информация о Трубникове и Лизе.
– Ты один?
– Один. Пока один. Шубин поехал по делу, а девчонки спят… Я им так и сказал: чтобы побольше ели и спали, потому как работы много и надо делать все возможное, чтобы как можно скорее восстановить силы. Ну, говори, не томи, что у тебя новенького? Снова кого-то грохнули?
Кречетов достал из портфеля пакет с простреленной ночной сорочкой Нины Гоппе и рассказал о ее визите.
– И когда это было?
Он ответил.
– Ну и скотина ты, Кречетов! Убить тебя мало! Спрашивается, какого черта мы тогда возвратились в С., если убийца спокойненько разгуливает себе по вашим улицам? Тебе что, жить надоело? Ты что, не понимаешь, что если убили совершенно нейтрального Рождественского (кстати, мы выяснили его настоящую фамилию, это Русаков, наркоман, но об этом потом), то почему ты думаешь, что убийца оставит в живых тебя, человека, обладающего такой важной информацией?
– Так я потому и приехал…
