– Я так думаю, что те, кто живет в расположенном неподалеку селе, в Затоне…
– И много там цветов?
– Крымов, по-моему, ты задаешь очень странные вопросы. При чем здесь вообще цветы?
– Хорошо, молчу, рассказывай сама как знаешь…
– Мы с Родионом видели, как Шонин с цветами, которые он купил по дороге на одном из маленьких базарчиков, доехал на такси до Затона, отпустил машину и стал подниматься на холм и пробыл там около сорока минут, пока мы прятались в посадках дикой смородины в нескольких десятках метров от него… Женя, он молился, как настоящий верующий, он разговаривал сам с собой, плакал… Конечно, мы не могли слышать того, что он говорил, но я уверена, что все его слова были обращены к покойной сестре…
– Но почему он тогда не поехал к ней на могилу, на кладбище?
– Не торопись… потому что после этого такси вернулось, скорее всего они договаривались на какое-то определенное время, и из Затона они поехали как раз на кладбище, где все свои действия он снова повторил в точности… Я понимаю, конечно, что ничего необычного во всем этом нет, если бы мы не вернулись в Затон…
– Зачем же?
– Не знаю, просто я почувствовала, что надо вернуться… Это трудно объяснить, но думаю, что мною двигало как раз то, что называется интуицией… Короче, мы вернулись, Родион со мной поднялся на холм, потому что мне было как-то жутковато, и там, возле креста, заваленного свежими цветами, но вовсе не теми, которые привозил с собой Шонин, а полевыми и, знаешь, такими, которые не продают, – мальвами, космеями и бархотками, какие растут обычно в деревенских палисадниках… Мне показалось это странным… Вот ты только что тоже обратил внимание на цветы… Действительно, ну кому из местных жителей придет в голову приносить цветы к кресту, на котором сгорела никому не известная девушка…
– И ты предположила, что Инну в этом селе кто-то знал? Но почему ты решила, что цветы принес кто-то из местных?
– Да потому, что кто же это станет делать – специально ехать из города, чтобы нарвать букет полевых цветов, когда можно купить более дорогие цветы в самом городе… Не знаю, может, все это и несущественно, но после Затона мы, представь себе, снова поехали на кладбище и там, при ближайшем рассмотрении могилы, увидели точно такие же бархотки и космеи, какие были на холме в Затоне… И полевые цветы там тоже были…
– Надо последить за могилой или попросить кого-нибудь из работников кладбища описать человека, который приносит на эту могилу цветы…
– Думаю, что ждать придется довольно долго…
– Дня три, не больше… пока цветы не засохнут. Ведь могила чистая и старых букетов там нет? – предположил Крымов.
– Правильно… Вот и я так подумала и, не спросясь тебя, дала аванс одному старику, который живет прямо на кладбище, в сторожке со своим братом-сторожем, с просьбой проследить за могилкой…
– Ты сделала все правильно, Надя…
– Он обещал мне позвонить, если туда кто приедет…
– Вот и отлично…
– А я думала, что ты будешь меня ругать…
– Глупости, иногда надо проявлять инициативу… Кстати, об инициативе: набери мне, пожалуйста, Земцову… Она собиралась навестить Иноземцева, кажется…
Но Юля не отвечала.
– Вечно она забывает захватить с собой телефон… Да ты не переживай, ничего с ней не случится… Сидит сейчас где-нибудь в кафе с Иноземцевым и спокойно выпытывает у него все про кольцо, а ты дергаешься… Успокойся, позвони лучше Шубину…
Шубин в отличие от Земцовой сразу же ответил:
– Это ты, Крымов? Стеллы нигде нет, она исчезла…
– Вот черт! Так я и знал! Значит, это все-таки Боксер…
– Я облазил весь ипподром, перевернул там все вверх дном, но там и признака жилья нет…
– А с чего ты взял, что он должен жить именно на ипподроме?
– Потому что неподалеку находится и теплица, и детский сад, где работает Стелла, и общежитие, где жили Рыжова с Еванжелистой, и там же, на ипподроме, нашли шляпу Орешиной… Вот я и подумал, что ипподром – просто идеальное место для того, чтобы быть и на виду, и одновременно чтобы тебя никто не видел… Но там, как я уже сказал, ни тюфяка, на котором бы он мог спать, ни плитки, ничего такого… Просто заброшенные конюшни, многие из которых заперты, какие-то сараи, подсобки и огромное, заросшее травой поле…
– А что в садике говорят про Стеллу?
– Что она спокойно завтракала, как вдруг ей позвонил какой-то мужчина; воспитательница, которая взяла трубку, утверждает, что слышала голос Боксера…
– Игорь, приезжай срочно в агентство, мне надо тебе кое-что рассказать…
– Что-нибудь новое?
– Я знаю, где сейчас находится Боксер…
Шубин приехал через двадцать минут, и не успел он выпить чашку кофе, которое ему приготовила заботливая Щукина, как Крымов чуть ли не силой посадил его в свою машину и повез в лес. По дороге он не сказал Шубину ни слова. И только когда вырвались за город, он рассказал про заброшенный вольер лесного хозяйства, из которого сделали арену для собачьих боев.
– Ты говоришь, что видел там Злобина, Найденова и Борисова? – Шубин называл фамилии вице-мэра города и его ближайших помощников.
– Говорю же тебе, что да!
– Это что же, у них такие развлечения?
– Сейчас сам увидишь…
Но Шубину не повезло: в лесу уже не было ни души. Вместо вольера, окруженного тонкой металлической сеткой, внутри которого находилась арена, боковые стенки которой, в свою очередь, по словам Крымова, были задрапированы красным бархатом, кроме свежего, густо посыпанного в форме круга песка, не было вообще ничего. Даже мусора, который мог бы остаться от зрителей. А на том месте, где располагалось миниатюрное кафе под навесом, на земле остались лишь глубокие следы колес какой-то огромной машины типа «КамАЗа»…
– Ты хочешь сказать, что этот цирк располагался именно здесь, на этом месте?
Но Крымов пребывал в состоянии шока. Он кружился на месте, вертел головой и только мычал, показывая рукой то в одну, то в другую сторону.
– Как же быстро они все свернули… – наконец произнес он первую членораздельную фразу. – Представь, какая у них организация, раз они за пару или тройку часов успели вывезти всю бутафорию, развезти по домам зрителей и убрать территорию… Вот это я понимаю – настоящий бизнес! И попробуй теперь кому-нибудь что-нибудь доказать…
– Не советую тебе в это дело вмешиваться… – сказал Игорь, возвращаясь в машину. – Поедем отсюда, мало ли чего… нас с тобой всего двое, а им принадлежит весь город со всей милицией, прокуратурой и тюрьмами…
– Ты струсил? – У Крымова нервно передернулось лицо. – Скажи, чего ты испугался?
– Я же объяснил – их много, а нас только двое… Это их развлечения, их деньги, их, соответственно, проблемы…
