«…ищи умащенную маслами бороду хафлинга…» – опять промелькнули у меня в голове слова Эдельберта. Тут уж не ошибешься в принадлежности хозяина к самому прижимистому народу Упорядоченного. Длинная, заплетенная в замысловатую косу да еще с вплетенными в нее цепочками и колечками. Это сколько же он ее отращивал? И вот так каждый раз заплетает?..
– Был гад, весьма гад… – отчаянно картавя, почтительно басил хафлинг, сопровождая гостью. – Достопочтенная Весняна, Мигон Додон всегда к вашим услугам…
Словена молча прошла к двери, окинула меня заинтересованным взглядом, неожиданно приветливо улыбнулась и, не обращая на менялу никакого внимания, вышла на улицу.
Хозяин лавки облегченно выдохнул и сразу подскочил ко мне:
– Мигон Додон из дома Додонов, гад, весьма гад. Чем могу служить? Обмен? Кугс сегодня как никогда хогош. Хасан, бездельник, живо неси достопочтенному гостю пива…
Хафлинг бухтел, но его глаза внимательно и оценивающе обшаривали меня с ног до головы.
– Без пива обойдусь. – Мой голос как-то сам по себе принял тон, приличествующий каждому ославу в общении с инородцами, а именно – если и не презрительный, то надменный точно. – Размен меня интересует.
– Нет вопгосов, нет вопгосов… – Меняла зашел за конторку. – Сколько? Какая монета?
Я молча положил на зеленое сукно один резан из каирна.
Меняла удивленно заломил кустистую бровь, достал из шкатулки небольшую резную палочку и прикоснулся к монете. Мгновенно над ней появилась небольшая радуга голубоватого спектра, насыщенная с одного конца и бледнеющая к окончанию.
– Десять долей, десять долей… – себе под нос пробормотал хафлинг и аккуратно положил резан на небольшие, но очень сложные с виду весы. Затем достал из кармана оправленный в золото монокль, вставил в глаз, глянул на шкалу и удовлетворенно кивнул. – Так каким обгазом вам, достопочтенный, газменять это гезан? Помельче? Значит, так: один сегебгяный гезан га́вен десяти ггивнам, одна ггивна – десяти алтынам, один алтын стоит пять двойных ггошей или одиннадцать одинагных. Свегху накину еще десять алтынов за десять долей первородного сегебга в гезане. Моя доля за газмен – тгеть ггоша с каждого алтына. По ггошу за тагу. Мешочки новые, знатной замши. Могу все перевести в наши магки.
Я мысленно прикинул свои необходимости и озвучил решение:
– Половина гривнами, остальное алтынами, два алтына грошами.
– Нет вопгосов, достопочтенный, нет вопгосов… – Меняла скрылся в боковой дверце и через несколько минут вышел с подносом, на котором лежало три замшевых мешочка разного размера.
Я придирчиво пересчитал монеты, алтыны и гривны спрятал в мешок, а гроши положил в поясную сумку.
– Что-нибудь еще, достопочтенный? – вежливо поинтересовался хафлинг. – Есть гумийские ювелигные изделия, отличные камни…
– Нет… – Я отрицательно качнул головой и встал.
– Достопочтенный, вы случайно не на матегик напгавляетесь? – неожиданно спросил меняла, пытливо заглядывая мне в глаза. – Если так, могу пгедложить неплохой загаботок.
Вот даже как? Судя по монетам в мошне, я сейчас довольно состоятелен, но на материк мне все равно надо. Пожалуй, выслушаю.
– Слушаю.
– Надо сопговодить одну особу к Скалистым гогам. Необгеменительная габота, хогошее вознаггаждение. Но под кговную семейную клятву, конечно. Для такого воина подобная габота – совсем пустяк…
Говоришь, кровная семейная клятва? Есть легенда, что за всю историю всего несколько ославов нарушили эту клятву, ввергнув свои семьи в невообразимые бедствия. Заставить ослава дать такую клятву очень трудно – особенно касающуюся чего-то важного, но если он ее дал, то будет исполнять даже ценой своей жизни. Вот как раз из-за нее ославов охотно нанимают в телохранители – верность гарантирована. Мне-то все равно – нет семьи, нет рода, но из образа выходить не стоит. Так что есть резон подумать. Бесплатное путешествие, опять же – оплату сулят неплохую. Скалистые горы далеко – придется через все Серединные земли идти. Мир посмотрю, себя покажу – целей-то у меня никаких.
– Говори уже.
– Пгишло вгемя моей дочеги выполнить предначегтания Дгева года…
Хафлинг немного печально, но все равно очень важно рассказал мне, что его дочери, Петунье, предстоит выйти замуж. Партия составится весьма выгодная: жених принадлежит к очень богатому и уважаемому дому, входящему в основную родовую ветвь хафлингов. Мирон ни сном ни духом не ведал, что сможет породниться с ними, и до последнего времени ничего не подозревал. Но так уж вышло, что старейшины, расшифровав толкования Древа рода, порекомендовали Киндрату Кога́ну из дома Кога́нов взять в жены именно Петунью, дочь Мирона Додо́на. Прибыл гонец с приказом немедленно предоставить дочь. Подобные предначертания обязательны к исполнению, и вот теперь ему приходится срочно отправляться в Скалистые горы. Сам Мирон отбудет несколько позднее, торговые дела задерживают, но дочери необходимо отправляться срочно, для проведения каких-то там сложных ритуалов инициации в ранг невесты. Ее будет сопровождать вторая жена Мирона, Франка, мачеха Петуньи. С одной стороны, все просто, но…
– Почему я?
– Дык лучше славена телохганителя не найдешь! – громыхнул Мирон и весело осклабился. – Особливо для непогочной девы. Вот только поклянешься, что не замаешь, – и усе.
– Других ославов мало?
– Почему мало? – удивился хафлинг. – Много, но вот только под гукой нет желающих. Найти можно, конечно, но это долго, а отпгавляться надо уже чуть ли не вчега.
– Я один буду?
– Нет, зачем один… – замотал бородой меняла. – Нанял я уже двух дев с Сеггианских остговов. Они сюда купца из Великоггада сопговождали, да вот незадача, оный намедни с пегепою взял и помег. Не сумлевайся, воительницы они знатные, как газ тебе в пагу… – Мирон загадочно подмигнул. – Да на диво пгигожие, такие сисястые…
– Сколько платишь?
– Дык, известная цена… – Из-под кустистых бровей хафлинга на меня смотрели честнейшие глазки. – Пять ггошей в день, на полном коште.
– Сдурел, хафлинг? – Я встал и пошел к двери.
Нет, я, конечно, почитай, младенец в этом мире, но то, что меня собираются нагло обдурить, все же почувствовал. Слишком честные глаза, очень уж честные. Опять же хафлинг, а они чудо какие мастера на это дело. Ну-у… это судя по книгам, сам я видел только вот этого барыгу… Барыгу? Надо же, еще одно слово вспомнилось.
– Один алтын! Один! – поспешно выкрикнул мне в спину Мирон. – И только потому, что мне некогда искать, лешак тебя забеги!
Я молча вернулся и присел на скамью. Опять дурит, лохмандей, но уже не так безбожно.
– Алтын и три гроша, последнее слово.
– Идет! – зло пристукнул ладонью по столешнице хафлинг. – Разогишь ведь, игод. Как есть разогишь.
