В который раз уже Юля упрекала себя за то, что позволила Песковой прятаться в своей квартире.
– Ты о чем-то задумалась? – Корнилов тронул ее за руку, пытаясь вернуть в действительность. – Очнись. Смотри, кто к нам пришел!
Юля вздрогнула и повернула голову: в кабинете, кроме нее и Корнилова, присутствовал высокий тоненький паренек в сером костюмчике. «Помощник».
– Спасибо, – Корнилов сделал знак, и помощник вышел из кабинета. На столе появилась толстая коричневая папка. – Ну вот, сиди, изучай… Может, в голову что-нибудь свежее и придет… А что касается нашего с тобой телефонного разговора… Помнишь, ты тогда спросила меня, кто на меня давит или что-то в этом роде… Так вот, я отвечу тебе прямо: на меня ДАВЯТ всю мою сознательную жизнь. И это не касается какого-то конкретного случая. В нашем городе в последнее время совершается много преступлений, много убийств… И не тебе рассказывать, как порой сложно складывается ситуация, когда нет ни одной зацепки, ничего… Сколько на моей шее уже таких дел! Если бы ты работала в нашей системе, то сама бы почувствовала всю тяжесть этого, так сказать, давления… И это при том, что раскрываемость у нас в этом году неплохая… Меня действительно пригласил к себе Сырцов, задал несколько вопросов, после чего просто, откровенно говоря, махнул рукой… Мол, все основания для того, чтобы считать это самоубийством, налицо…
– Но вы же сами мне говорили о том, что он просил вас из-под земли достать Пескову…
– Я? Я тебе говорил такое? – Корнилов явно почувствовал неловкость, потому что на его щеках появились красные пятна, а взгляд заметался по стенам.
– Ну да, я очень хорошо запомнила наш разговор по телефону…
– Всякое может быть, да… что-то такое припоминаю… Кажется, Сырцов приказал мне допросить Пескову, я позвонил Сазонову, а тот мне сказал, что Пескова исчезла… Да-да-да, ну вот, теперь я вспомнил…
– Виктор Львович, а вы не знаете, почему Сырцов продает свои машины и дачи?..
– А тебе уже и об этом известно?
– Об этом говорит весь город, – уклончиво ответила Юля, превозмогая в себе желание просто наорать на Корнилова. Это было странное чувство, поскольку, с одной стороны, она очень уважала этого человека, он был ей даже симпатичен, но с другой стороны, он явно принимал ее чуть ли не за ребенка… И причина такого отношения Корнилова к Юле, как ей казалось, крылась в разговорах, которые вели между собой Крымов и Корнилов в стенах этого кабинета за стаканами с коньяком, в тех характеристиках, которые явно были даны Крымовым своей молодой и неопытной сотруднице. И цель этих не очень приятных для нее слов тоже была понятна: убедить Корнилова в излишней и бессмысленной суете Земцовой, ее непрофессионализме, чрезмерной эмоциональности, склонности к фантазиям, чтобы на этом фоне образ Полины Песковой вызывал симпатию и даже сочувствие.
– Вот как? Говорит весь город? А я ничего не слышал.
– Значит, еще услышите… Вы позволите мне посидеть за свободным столом?
Этой фразой она как бы положила конец диалогу, и Корнилов, который понял ее, пожал плечами и жестом предложил ей сесть за стол у окна.
– Все, я молчу. Работайте… – он достал сигареты и вышел из кабинета, оставив ее наедине со своими обидами, неудовлетворенностью и досадой.
* * *
Спустя полтора часа Юля уже имела достаточно ясное представление о том, когда и при каких условиях исчезла Ирина Сконженко. Это произошло через два дня после первого заседания суда над Зименковым – все даты Юля помнила досконально, а потому могла без труда представить себе ход событий в строгом хронологическом порядке. Значит ли это, что человек, с помощью которого девочка исчезла с лица земли (а в том, что она уже мертва, Юля нисколько не сомневалась), избавился от нее для того, чтобы Ирина не смогла участвовать в остальных заседаниях? Где найти ответ на этот вопрос? Ведь если все происходило именно так, то почему этот мужчина, связанный с обеими девочками на сексуальной почве, не убрал Сконженко раньше, сразу же после убийства Саши Ласкиной, чтобы Ирину никто не смог допросить и вызывать в дальнейшем как свидетельницу… Почему убийство Ирины произошло только после первого заседания? Почему?
Ирина Сконженко, семиклассница, вышла из дома 15 апреля в 19 часов, сказав родителям, что идет к подружке (родители предполагают, что имелась в виду Валя Кротова) за заданием по литературе, и не вернулась. Ее никто не видел, нигде никаких следов девочки обнаружить не удалось, она исчезла… В тот вечер на ней были зеленая трикотажная кофточка, черная юбка, черные колготки, черные туфли-лодочки. Из нижнего белья – белые трусики и кремовый бюстгальтер. К Вале Кротовой, если судить по материалам дела, она не заходила. И вообще никто и никогда ее больше не видел. Юля отметила, что в принципе была проведена большая розыскная работа: опрошены соседи, жильцы близлежащих домов, допрошены свидетели, позвонившие в милицию после объявлений в средствах массовой информации… Все оказалось безрезультатным. По следу девочки пускали собаку, но и это не принесло практически ничего: собака, покрутившись возле подъезда, дала понять, что где-то здесь следы обрываются. В тот вечер шел дождь, который смыл возможные следы колес автомобиля, на котором могла уехать Сконженко.
Юля позвонила знакомому, Валерию Кирееву, журналисту, специализирующемуся на криминальной хронике, задала ему несколько вопросов, связанных с исчезновением Ирины Сконженко, и удивилась, когда узнала, что объявление с просьбой к жителям города помочь в розыске девочки печаталось всего лишь в одной газете, причем только один раз. Что касается объявления по радио и телевидению, то Валера обещал узнать и перезвонить. Спустя четверть часа он действительно позвонил по телефону, который ему дала Юля, и сказал, что таких объявлений не было вообще.
– Но почему? Почему никто не искал девочку?
– Такое случается обычно, если ребенок из неблагополучной семьи. Нет денег на объявления, нет сил вообще что-либо делать… Родители дружно уходят в запой…
Юля вспомнила свое первое впечатление от матери Ирины, которая открыла ей дверь в их первую встречу с Ириной, и вынуждена была согласиться с версией Валеры: от женщины действительно пахло спиртным, а из квартиры несло какой-то тухлятиной и запахом застарелого табака.
– Тебе что-нибудь стало известно о девочке? – вопрошал профессионально любопытный Киреев на другом конце провода.
– Нет, к сожалению, ничего. Просто я надеялась с ее помощью разыскать другую девочку…
И тут же поняла, что проболталась. Разве можно говорить на такие темы с журналистом-криминалистом?
– Я подъеду к тебе? – сразу же среагировал на ее слова Валера.
– Извини, но я очень занята. Обещаю тебе, что, если будет что-нибудь интересное и пригодное для печати, я сама найду тебя…
– Хорошо, договорились. Забыл тебя спросить, как тебе работается на новом месте?
– Спасибо, никак. Вот об этом, кстати, можешь запросто написать.
