* * *
Шубин проводил ее до самой квартиры и даже помог открыть дверь.
– Слушай, – вдруг вспомнила Юля перед тем, как распрощаться с ним, – а где же Чайкин? Ведь он собирался к Наде «на огонек»…
– Думаю, что она спрятала его где-нибудь, например, в кабинете Крымова…
– Бедняжка…
– Кто: Чайкин или Щукина?
– Оба. И я тоже бедняжка. Ужасно устала. Спасибо тебе, Игорек, что проводил.
Оставшись одна, Юля, не раздеваясь, рухнула на постель и тотчас уснула.
Но вскоре проснулась от настойчивых телефонных звонков. «Просто садист», – подумала она, продирая глаза и снимая трубку.
– Устала?
– Устала. Смертельно. Павел Андреевич, вы извините меня, конечно, но взгляните на часы.
– Всего лишь половина второго ночи. Я хочу вас видеть.
– Да вы сошли с ума… разве вы не понимаете, что я УСТАЛА, – ей и говорить-то было трудно. Кроме того, когда она подумала, что он сейчас напросится в гости и застанет ее со следами размазанной косметики на лице, Юле стало и вовсе не по себе.
– Да, я сошел с ума. Но я звоню из машины, которая стоит под вашими окнами. Я хочу подняться к вам и увидеть вас в «смертельно уставшем» состоянии… Юля, я поднимусь?
– Но зачем?
– Я просто хочу увидеть тебя.
Она отметила, что он то и дело перескакивает с «вы» на «ты».
– Но я не могу… Я хочу спать.
– А у меня есть такая штука, от которой твой сон как рукой снимет.
– Но я не хочу.
– Я поднимаюсь.
Она задрожала. Ей стало страшно. Что это еще за насилие? Разве можно действовать вот так, НАХРАПОМ?
Послышался звонок в дверь. Юля хотела наговорить Ломову кучу нелицеприятных слов, но, увидев его, позабыла обо всем на свете. Все-таки было в этом человеке нечто, заставлявшее ее совершенно по-новому относиться к мужчинам. Да, он не был красив, не был наделен хрестоматийными элементами мужской привлекательности, но он источал только ему свойственные электрические токи, которые заставляли сердце Юли биться особенно часто и трепетно. И хотя она едва стояла на ногах и никакие силы не могли ее сейчас заставить желать мужчину, ей доставляло удовольствие просто видеть его. Он, как всегда, пришел не с пустыми руками. На этот раз Ломов достал из кармана красно-черную картонную коробочку и извлек из нее легкую белую кружевную сорочку, которая могла бы уместиться в Юлином кулачке, настолько она была тонка и невесома…
– Надеюсь, что вы не будете настаивать на том, чтобы я ее тут же примерила? – Юля, обхватив себя за плечи, стояла перед широким, коренастым, запакованным в серый костюм Ломовым, который смотрел на нее немигающим, полным огня взглядом, и не знала, что ей делать или говорить дальше.
– Я вижу, ты и впрямь устала. Но я могу сделать так, что ты очень скоро восстановишь силы.
Павел Андреевич плотно закрыл за собой входную дверь, запер ее и одним движением освободившись от обуви, подхватил оторопевшую Юлю под локоть и увлек за собой в спальню.
– Что вы собираетесь делать? – она вжала голову в плечи и даже представить себе не могла, ЧТО же сейчас последует.
– Раздевайтесь… Вернее, раздевайся… Я не причиню тебе зла. Ты будешь просто счастлива. Ты отдохнешь в моих руках…
«Доигралась. Так мне и надо. Не будешь впускать в дом малознакомых министров и не станешь лишний раз кокетничать по телефону. Нимфоманка несчастная».
Он раздел ее до трусиков и повел в ванную. Юля удивлялась, как это она еще не влепила своему завоевателю пощечину, она была покорна и глупа, как самая настоящая овца, которую вели на заклание.
Пустив горячую воду, Павел Андреевич снял прямо в ванной пиджак, засучил рукава белоснежной рубашки (Юля увидела его мощную сутулость, широкий горб, почти упирающийся в затылок, и крепкую спину, обтянутую рубашкой, под которой просвечивала густая звериная шерсть, и по телу ее пробежала теплая, отбирающая энергию волна, разливаясь где-то внизу живота) и принялся смешивать холодную и горячую воду, чтобы добиться нужной температуры. Затем в его руках откуда ни возьмись появился темно-розовый флакончик, из которого он капнул в ванну немного маслянистой жидкости.
– Что это? – Юля, опираясь на его руку, медленно опускалась в воду. Ноздри ее сначала уловили едва ощутимый сладковатый аромат, который с каждым мгновением становился все сильнее, пока ей не показалось, что даже воздух в ванной комнате стал горячим от этого дивного, совершенно невероятного запаха…
– Это цветочно-фруктовый бальзам с запахом ванили и цветов плюмерии. Это ароматическое масло сейчас быстро сделает свое дело и наполнит тебя новыми силами и соками. В Индонезии этими цветами украшают место возложения даров богу. Закрой глаза и постарайся ни о чем не думать. Я же, глядя на твое нежное тело, буду думать только о тебе.
– Вы – сексуальный маньяк, Ломов. И как это раньше я не поняла этого… – Юля говорила, но голоса своего почти не слышала. Руки ее машинально совершали какие-то действия: она смывала с лица остатки макияжа, мыла шампунем волосы, совершенно не обращая внимания на присутствие рядом мужчины. Она словно забыла про него. А он молча смотрел на нее, и по его порозовевшему лицу то и дело пробегала судорога…
– Ну вот, теперь ты будешь крепко спать, а утром забудешь обо всех своих страхах и сомнениях. Ведь ты умненькая девочка и знаешь, чего хочешь от жизни. Как продвигается твое расследование?
– Они убили друг друг, как в «Майерлинге», – поделилась своими ассоциациями Юля, утопая в приятном тепле пушистого кашемирового одеяла, которым Павел Андреевич ее укрыл. – Они были такие молодые, красивые…
– Эта история потрясла город… – мягким голосом проронил Ломов. – Я знал Сергея, мне что-то не верится, чтобы он вот так просто ушел из жизни…
– Но их лица были обращены друг к другу…
– Кто-то поручил вам вести расследование?
– Нет, просто Крымов дал мне возможность проявить себя…
Юля произнесла все это словно помимо своей воли. Язык ее стал легким, а горло как будто расширилось, и звуки вылетали из него, как райские, с шелковистыми разноцветными перьями птицы…
– Проявляй себя, это всегда полезно. Человек не статичен, он должен находиться в постоянном процессе развития. Я уверен, что у тебя все получится. Боже, если бы ты только знала, как ты хороша, как хорошо ты смотришься на этой подушке с этими пышными, хотя и влажными еще волосами…
– В ресторане вы страдали косноязычием, а теперь вдруг разговорились.
– На меня иногда находит. Ты не жалеешь, что впустила меня?
– Нет… – она засыпала, но сквозь прозрачную пелену сна все еще слышала его голос.
Утром она проснулась бодрая и полная сил. Заглянув в ванную, не нашла ни следа ночного сеанса ароматерапии. И только слабый запах какого-то редкого восточного цветка да новенькая сорочка напомнили Юле о ее воздыхателе…
