– А какие отношения у вас с Алей? – спросил Андрей Захарович.
– Никаких. После того как она окончила театральное училище, я перестал помогать ей финансово и прекратил с ней и ее матерью всяческие отношения. Скажу честно, если у нее приключится какая-нибудь беда или ей понадобится помощь, я помогу чем смогу, от дочери я никогда не отрекался. Но родным человеком она мне не стала, и я ее не люблю. Вот так сложилось в жизни.
К дедушке в Москву Степанида с папой так и не съездили в силу ряда весомых причин, но связь поддерживали и созванивались, а Стеша с дедом Алексеем вели переписку, посылая друг другу письма два раза в месяц. Для нее все детство до института он казался фигурой несколько мистической, как Дед Мороз, – она слышала его голос по телефону, получала посылки с подарками.
Вот как-то так. До поры. Потом встретились и общались плотно.
Они жили втроем – папа, Стеша и бабуля Лиза. Сменялись регионы страны, гарнизоны и военные городки – помотала их отцовская служба, считай, что по всей стране. Сменялись общежития, офицерские квартиры и люди. Стешка росла, папа служил и тоже рос, только по службе, а бабушка, казалось Степаниде, оставалась неизменной величиной.
Елизавета Архиповна являлась совершенно уникальной личностью и необыкновенной женщиной. Из любой казенной комнаты, квартиры и мебели она умудрялась устроить невероятно уютную домашнюю обстановку, к тому же изысканную. Готовила как бог кулинарии, знала тысячи всяких секретов о еде, а о хозяйских, бытовых секретах так и вовсе говорить нечего. И все у нее получалось вроде бы легко и просто, всегда с улыбкой и мудрыми советами да шуточками. Женщины гарнизона ходили к ней валом – и для всех у нее найдется и мудрый совет, и доброе слово, и что-то необычное подскажет, и секретом поделится.
В девяносто пятом году в Чечне ранили Варсавина. Не смертельно, но тяжело, и когда им об этом сообщили, у бабушки Лизы случился первый инфаркт в семьдесят пять лет.
Ее срочно забрала «Скорая» и отвезла в госпиталь военного городка, а через неделю туда же доставили Геннадия Андреевича. И одиннадцатилетняя Степанида ходила в тот госпиталь каждый день как на работу и моталась между двумя корпусами, где лежали бабушка и папа. Кормила их домашненьким, что сама отлично готовила, и ухаживала, помогая санитаркам и медсестрам. Выгнать эту маленькую девочку из госпиталя не мог никто. Смирились, махнули рукой и разрешили приходить в любое время, нарушая всяческую дисциплину и военный порядок.
А после выписки из госпиталя бабушка грустно сообщила Стешке с папой:
– Все, ребята, больше я вам не помощник, а обуза. Поеду домой, там за мной дети досмотрят.
– А как же мы тут? – расстроилась и совершенно потерялась Стешка.
– А вы тут справитесь, – улыбнулась ей бабушка. – Я тебя всему научила, ты все-все умеешь: и готовить, и дом вести. Справитесь, – и покачала головой. – Э-х, Гена, и чего не женился до сих пор? Как бы всем хорошо было бы.
– Не факт, – улыбнулся ей внучок, встал с трудом на раненую ногу, подошел, обнял и прижался щекой к бабушке. – Такую, как ты, не найти, а хуже нам со Стешкой не надо.
Бабушку сопровождала в Крым семья сослуживца Геннадия, которому дали отпуск как раз в это время – осенью. Варсавин ехать не мог, проходил лечение и реабилитацию после ранения. А Стешка ходила в школу и училась жить в новых условиях – вдвоем с папой, приняв на себя все хозяйство.
На двух книжных полках у нее имелась целая библиотека: уставленные рядками общие ученические тетрадки, исписанные ее четким мелким почерком, кулинарные рецепты, расписанные до деталей, мелочей и подробностей, и секреты всякие по продуктам и кулинарии в целом, и вторая полка: бытовые хозяйские инструкции и тоже куча секретов, а также вязание спицами и крючком, шитье, перелицовка и обновление вещей и многое, многое другое – все, чему учила ее все эти годы бабуля. Настоящее богатейшее богатство!
И началась у Стешки совсем другая, взрослая жизнь, которую приходилось совмещать с учебой, занятиями борьбой и стрельбой, а также со страшным ожиданием, когда папа находился в командировках.
Геннадию Варсавину выпало жить и быть офицером в самое безбашенное, темное время для страны. Он отметился со своими солдатиками во всех горячих точках, какие только случились до и после распада Советского Союза.
Во всех!!
И если раньше Стешка и понимала, что такое «папа в командировке» или «папа на учениях», но по-детски отстраненно, с уверенностью, что с папой не может случиться ничего страшного, просто потому что не может, и все, то теперь, после отъезда бабули, ей пришлось принимать действительность совсем по-другому – по-взрослому, отдавая себе ясный отчет, что как раз таки с папой может случиться все что угодно. Даже самое страшное, о чем невозможно и думать!
Еще лет в восемь, наверное, Стешка, первый раз увидев на службе у папы макет местности с маленькими фигурками домов, машин-людей, лесами-полями и речками, как завороженная часа полтора все ходила вокруг него и внимательнейшим образом рассматривала. После этого если Стешка попадала к папе на службу, то ему можно было не волноваться, задаваясь вопросом: «А где мой ребенок?» – ребенка всегда можно было найти в одном месте – у макета.
Ей было необычайно интересно: как же это вот так кто-то все вычислил и подробно в таких вот детальках сделал? Папа однажды сказал: «Как карты делают, так и здесь». Ну, вот и все! На волшебном слове «карта» девочка обрела призвание всей жизни.
Геннадий Андреевич метал молнии и шумел командирским недовольным тоном, когда она объявила, куда именно собирается поступать после школы.
– А что-нибудь поженственнее ты не могла выбрать в качестве призвания? Ну, там, медик или педагог, бухгалтер?
– Нет, не могла, – улыбалась она. – Вот так получилось с призванием-то.
– Да ты хоть понимаешь, что такое геодезист?
– Отчетливо! – продолжала улыбаться дочь.
– Это же постоянно где-то в экспедициях шляться, всякую аппаратуру и приспособления на хребте таскать по диким местам! – грохотал недовольно папа.
– Так я еще и картографом намылилась стать, папуль, а это только в кабинете, чисто по-женски, как ты и мечтаешь, – смеялась дочь неугомонная.
Ладно, смирился отец. Но вставал вопрос во весь рост – она уедет учиться, а он тут один останется. Кто поухаживает?
– Ничего, – успокоил ее папа, – на работе ординарец, а дома сам как-нибудь управлюсь, уборщицу найму. Езжай, не думай обо мне.
Вообще-то Стеша зря волновалась – без уборщицы обошлось.
Понятно, что такой видный мужик: высокий, стройный красавец, боевой офицер – не мог остаться без серьезного женского внимания, особенно внимания свободных дам военных городков и гарнизонов – это невозможно так же, как… ну, не знаю… как пчелы против меда, ей-богу!
Разумеется, у него случались с женщинами романы разной степени интенсивности, страстей и эмоционально-чувственного накала. Но никогда Геннадий не приводил женщин в дом, когда там жила Степанида. Летом, в ее крымские каникулы, спокойно, без проблем и заморочек. Но когда дочь дома, любые встречи с дамами проходили на стороне – в квартирах самих женщин, или на дачах, или в гостиницах.
