– В какую тюрьму? – ахнула Инна. – Вы что, обалдели?
– Это не я, это вы там обе обалдели, суки ненормальные! Статья такая уголовного кодекса нашей страны есть: оставление ребенка в заведомой опасности! А к ней и жестокое обращение с ребенком. У меня пол-общежития женщин жаждут под этим заявлением подписаться и морду вашей дочери попутно начистить! К тому же она сбежала из военного городка, проигнорировав процедуру официального оформления выезда из закрытого военного объекта. Тоже статья, между прочим, военного трибунала. Она все еще жена военнослужащего. Так что тюрьму я ей обеспечу! – и как гаркнет в конце: – Поняла?!
Теща поняла все даже очень хорошо и тут же позвала дочь к телефону, что-то там ей наговорив громким нервным шепотом возле трубки.
– Ты что, совсем с ума сошел, какая тюрьма?! – наехала на мужа с беспредельным возмущением Аля.
– Заткнись! – отрезал Варсавин и четко спросил: – Теперь объясни мне причины своего побега.
Она повторила практически дословно текст оставленной ему записки и прибавила еще кое-чего минут на пять разговора про свое отношение лично к нему и к Степаниде.
– Стоп! – оборвал ее муж и предупредил: – Если ты еще хоть раз скажешь или даже подумаешь гадость про Стешу, приеду и вобью тебе в рот все твои слова! А про тюрьму тебе мамочка объяснит подробно! – и снова гаркнул: – Так! Отвечать четко и коротко! Разводиться немедленно и по моим условиям согласна?
На предложение развода Алевтина согласилась сразу же, пообещав подписать любые бумаги, что он пришлет.
И Геннадий отправился в местный суд узнать, что необходимо сделать, чтобы развестись как можно скорей.
Когда секретарь, принимавшая его заявление и помогавшая заполнить бланки, узнала, почему именно он разводится, и прочитала записку Алевтины, она настолько прониклась к молодому лейтенантику сочувствием и состраданием, что посоветовала вытребовать с бывшей жены отказ от материнских прав или подать самому заявление на это лишение, тем более у него достаточно свидетелей ее жестокого поведения.
– Зачем? – не понял Геннадий. – А вдруг она одумается когда-нибудь и захочет видеться с ребенком?
– Вот именно! – кивнула секретарь с деловым видом и объяснила: – Вы знаете, что по закону дети обязаны содержать и помогать престарелым родителям, и если ваша эта жена подаст заявление на содержание лет через двадцать, то ничего сделать уже будет невозможно: она законная мать, и присудят алименты ребенку. Я таких, как ваша жена, знаю, эти своего нигде не упустят.
Подобная информация явилась открытием для Варсавина, и он принялся выяснять все, что только возможно, по поводу развода и вот этого самого закона про материальную заботу о родителях. В результате проведенного исследования собрал пакет документов с помощью адвоката, которого присоветовала все та же секретарь, и отправил в Рязань на подпись жене.
Алевтина подписала все. В том числе и отказ от своих родительских прав.
Честно говоря, Степаниде невероятно повезло, что именно бабушка Лиза воспитывала ее и учила жизни. Поскольку тех невероятных и обширных знаний, которыми обладала она о быте, хозяйских домашних делах и кулинарии, не имел, наверное, ни один человек в стране.
Может, и есть такие, но Стешка всегда считала и до сих пор глубоко уверена в том, что бабушка Лиза – это гений, гуру ведения домашнего хозяйства.
И еще – то, что Стеша не жила со своей матерью, – это самое большое везение в ее жизни после того, что у нее был такой папа, а за ними следовали другие, не менее значимые везения – бабушка Лиза, бабушка и дед Варсавины и Крым, разумеется.
Пока не приехала бабушка, Геннадий переставил кроватку дочери вплотную к своей кровати, просовывал руку через прутья и всю ночь держал Стешу осторожненько за ручку и гладил по спинке, когда она переворачивалась во сне, и снова брал малюсенькие пальчики дочки осторожно в руку, чтобы она знала и чувствовала, что он всегда рядом, здесь, с ней и никуда не денется. Никогда!
Бабушка приехала триумфально!
Во-первых, ее ждало достаточно много людей – естественно, внук, пять его соседок, взявших временно заботу о нем и Стешке на себя, и его начальство, вошедшее в непростое положение подчиненного и дававшее ему временные небольшие послабления и поблажки по службе.
Высокая, стройная, подтянутая, невероятно энергичная и в то же время улыбчивая Елизавета Архиповна покорила всех и сразу! Первым делом, когда внук встретил ее и привез в общежитие, она попросила собрать всех замечательных женщин, что помогали его семье все это время. И каждую поблагодарила лично, обняла, расцеловала и каждой вручила презенты: баночки инжирного варенья, сушеную хурму, что-то еще крымское, домашнее.
Во-вторых, она распорядилась, чтобы внук нашел помощников, чтобы вынести все из комнаты. Гена, зная свою бабушку, лишних вопросов задавать не стал, быстро договорился с парочкой мужиков, и они все вместе освободили комнату от вещей.
Бабулька же наполнила ведро горячей водой, добавила туда какого-то секретного отвара и вымыла этим раствором сначала оба окна и подоконники, дверь и наличники, а потом и полы. Пока все это дело сохло, она закрыла двери и что-то там одна колдовала, говорят, со свечой всю комнату обошла. А после разыскала коменданта, познакомилась с ним, вручила ему тех же крымских даров, высказала свое пожелание, и ровно через двадцать минут к вынесенной из комнаты мебели прибавилась новенькая добротная тахта и ширма.
Затем начался процесс расстановки по-новому мебели и вещей. Бабуля оформила что-то вроде перегородки из большого трехстворчатого шкафа, поделившего комнату на две, в одной из которых, той, что поменьше, расположилась большая двухспальная семейная кровать, тумбочка рядом с лампой на ней, полки с книгами над кроватью и стоячая вешалка для одежды – спальная комнатка для Гены. А в большой части разместила тахту, детскую кроватку, рядом круглый обеденный стол и хозяйско-кухонный закуток у окна. У самой двери втиснулись полки для обуви и вешалка.
Весь день к ним шли потоком общежитские бабоньки посмотреть и поучиться, как из двадцатипятиметровой комнаты умудриться сделать двухкомнатную квартиру с прихожей и кухней, да еще вполне просторную и продуманную до сантиметра. А вскоре там появился и текстиль: штора между комнат и плотные шторы на окнах из той же ткани, подушечки, пледы, покрывала – все стильно и с большим вкусом. Да и вся жизнь Стешеньки с папой благодаря бабуле отныне преобразилась.
А в тот длинный-длинный день, когда людской поток закончился и они остались втроем, уложив Стешку спать, бабуля накрыла стол для чая, выставив варенье в вазочках и печенье, что пекла еще дома и везла через всю страну, посадила за стол напротив себя внучка и сделала важное и судьбоносное заявление.
– Давай договоримся раз и навсегда, Гена, – начала строгим тоном бабуля. – Ты никогда не будешь держать обиду на Алевтину и в чем-то ее обвинять, говорить и думать о ней плохо.
– Как так? – обалдел внучок от столь сильного заявления. – Она же…
