От еды и рома я слегка осоловел и совсем было задремал, когда раздался голос Нолу Мирош:
— Хорош! Люди вместо него в ледяные бездны бросаются, а он разлёгся себе!
Это вместо приветствия. Ладно…
— Выпить хочешь?
— А давай, — сказала Рыба. — Дежурство моё в детском отделении кончилось, я свободна. Чаки, ты не думай — я все эти дни рядом была на всякий случай, то и дело заходила проведать…
Спросить её, что ли, насчёт муравьёв и крови охотника?
Ни в коем случае. Есть вещи поважнее.
— Нолу, — сказал я. — Что вообще произошло? Мне никто ничего не объясняет, не допрашивает, газетка эта идиотская…
Рыба переоделась после дежурства — так, что госпитальные сёстры наверняка обзавидовались. Заодно и офицерские жёны. Вот что значит свободные деньги в руках свободной женщины…
Нолу вольготно расположилась в кресле рыжего Акратеона и начала свой рассказ.
— Сначала о деле. В день прибытия поезда приезжаю я на станцию — без товара. Гэри Очану на месте, только весь какой-то перекорёженный. У него в купе сидит старичок — видно, что из самых деловых. Перед такими старичками здоровенные молодые отморозки трепещут. Страшно извиняется, заверяет, что виновные наказаны и больше ничего подобного не повторится. Где грибы? А на дне, говорю, растут там себе и дорожают потихоньку… Да ещё главного добытчика вы мне искалечили, лечить надо! Достаёт старичок из-под себя чемоданчик, а там, ты не поверишь…
— Поверю-поверю, — сказал я. — Только мне грибы пока без интереса. Мне бы во всей этой уголовщине разобраться — наркотики там, прочее… А грибы от нас не уйдут. Давай рассказывай.
— Ну, тогда за что купила, за то и продаю…
Рассказывает Рыба подробно, только очень многословно. Стоит ей упомянуть чьё-то имя, как сразу уходит в сторону и переключается совсем на другое — как в бесконечных кидонских сказках. Так что я сам перескажу.
В общем, началось это всё в столице опять-таки из-за грибов. Приехать целой бригадой в Верхний Бештоун эти крысы не могли, всё-таки режимная зона. Идти через заражённые земли боялись. Тут кто-то из них и припомнил про господина Казыдлу. Только не младшего, а старшего. Он у бандитов был на крючке. В общем, приехал от них человек (Гэри Очану за бабки даже морского змея провезёт), тайком переговорил с гимназическим комиссаром и отбыл.
Ну, а преступная организация уже готовая — «Отчичи». И юный вождь есть. Осталось с нами договориться. Только идти в санаторий джакчееды боятся до судорог, никого не уговоришь…
Снова из столицы послали человека, пугнули Рыбу — но, чувствуют, не больно-то она испугалась. Значит, надо нас поубедительней застращать. Например, избить кого-нибудь до полусмерти. Или лучше до смерти, чтобы сплотить коллектив, кровью повязать. А тут как раз Гай Тюнрике со своим Актом Чести так прекрасно подставляется!
В то время, когда они меня приловили, Грузовик в сильном душевном волнении ошивался в окрестностях Старой казармы. Разминался, видимо, перед схваткой. И вдруг почувствовал, что кто-то его треплет за штанину. Посмотрел — это лесная собака.
Гай, как вы поняли, не великого ума деятель, но испугать его трудно. Тем более, что головастая собачка не хочет рвать ему глотку, а хочет куда-то вести. Глянул на часы — время ещё есть, последовал за собакой. Шёл, шёл и увидел свет в стороне от дороги. Подбежал — а там балахоны-капюшоны кого-то метелят.
У Гая даже кастета паршивого не было — так он кулачищами всех раскидал, хотя и ему крепко досталось: они-то с кольями! По голосам он никого узнать не может — не водился он с подобной публикой; начал тогда капюшоны срывать. Тут они и разбежались. Тем более, что собачка тоже на его стороне: в задницу кому-то вцепилась.
Подошёл он к побитому — ба, да это соперник его, Чак Яррик, вся рубаха в кровище и башка разбита. Грузовик взвалил меня на спину и потащил в город. По наивности своей даже и не подумал, чем ему это может грозить. И принёс, конечно, в госпиталь — его же там все знают, сам майор Трембу, начальник заведения, его тренирует…
Но тут уже компетенция полиции. Пока надо мной врачи ужасались, повезли Гая давать показания. Он говорит чистейшую правду — а легавые хохочут. Ах, собачка? Ах, монахи? Ну-ну, будет тебе Акт Чести о нанесении тяжких, телесных и несовместимых… Тем более что при осмотре места происшествия найдена коробка с веществами невыясненного содержания…
Ни папа-погранец, ни полковник Лобату выручить парня не смогли. Наши полицейские от безделья дуреют, надоели им драки в пивных, надо бы и настоящее уголовное дело раскрыть…
А я в полной отключке, и доктора, покривившись, решили звонить в санаторий нашему старому доброму Мору Моорсу.
Представляю, каково было Князю и Рыбе. Рыба поехала с доктором, а Паука попросила приглядеть за Динуатом, чтобы не покидал санатория. Ну, Айго и закрыл его в номере. Совершенно правильно поступила Рыба, иначе Князь добыл бы из-под причальных досок скорчер и превратил наш город в джакч…
Несколько дней только и разговоров было, что о стычке наркобанд. Родители внимательно осматривали детские ручки — нет ли следов от вредных уколов. Мойстарик и Тюнрике-старший ходили как обгаженные. Гондон с компанией умело разжигали народное негодование и говорили, что никогда не будет порядка в городе, коли за безопасность его отвечает выродок.
Заодно и под штаб-майора решили копнуть. Князь предположил было, что ради этого всё и затевалось, но это слишком уж заковыристая интрига получается для нашей местности.
Сам же господин Рашку отмалчивался, ни с Князем, ни с Нолу встретиться не захотел, сидел целыми днями на телефоне и с кем-то ругался.
Все только и ждали, когда Чаки Яррик придёт в себя и всё подтвердит. Другого варианта никто не предполагал.
В общем, ничего хорошего будущее не сулило ни мне, ни Гаю, ни моим друзьям и знакомым.
Распутать этот поганый клубок помогла случайность. Случайность звали госпожа Септа Карони, была она владелицей прачечной-химчистки и матерью Кела Карони по прозвищу Кишечник.
Разумеется, Толе Казыдлу не мог не клюнуть на мою пилотскую куртку. Он сперва содрал её с меня, и только потом дал команду убивать. Правда, была она вся уже в грязи и крови…
Джакч бы я потом доказал, что это моя куртка. Рыбе и Князю веры нет — одна шайка, доктор Мор и Паук вообще нелегалы, а проводник Гэри Очану отпёрся бы от факта незаконной торговли и был бы, между прочим, в своём праве.
Но Гондону приспичило напялить обновку на Бал Суженых. Вот он через несколько дней и приказал Кишечнику привести окровавленный трофей в товарный вид. Кишечник, естественно, от большого ума перепоручил это дело мамочке…
Госпожа Карони первым делом осмотрела и ощупала куртку — мужики вечно отдают вещи в стирку вместе с содержимым карманов, а потом жалуются, что угробили нужный документ или заначку. Ну и услышала, как что-то шуршит за подкладкой. И нашла конверты. И прочитала адресат. И поняла, что могут быть большие неприятности. Вдова Карони в своё время хорошо усвоила, что с департаментом общественного здоровья и лично штаб-майором Тим-Гаром Рашку шутки плохи…
