— Здравствуйте, отче. Это мой новый друг Дину, он из военного городка…
— Сегодня день святого Рамбали, и вы пришли раньше всех. Занимайте на галерее самые удобные места…
Бедняга совсем выжил из ума. Воображает, что вот сейчас в Собор хлынет нарядная толпа прихожан, а дети побегут, сломя голову, на галерею и устроят там весёлую свалку…
Старик и впрямь облачился в ритуальную рогожную хламиду — так одевались некогда первые жрецы этого храма.
— Отче, — сказал Князь и поклонился. — Не прогневайтесь на меня за вопрос. У нас в кадетском училище Боевой Гвардии преподавал древнеимперский язык отставной майор Син-Сомар, бывший капеллан. Он рассказывал, что именно в вашем Соборе во времена императоров-бастардов зародилась некая ересь, о которой долгое время и упоминать-то запрещалось… Отче, я хочу стать литератором, и меня безмерно интересуют всякие тёмные места и белые пятна нашей истории…
Смотрю, сморщенная физиономия деда Имбру оживилась и засияла.
— Молодой человек, — сказал он. — Теперь можно сказать, что это была никакая не ересь. Ересью следует назвать то, что стала проповедовать столичная церковь, когда верх в ней взяли отступники и южные сектанты. Нет, именно здесь, из этой вот стены вышел Воплощённый Творец и явился двум простым солекопам Сиктору и Сироге, впоследствии святым…
— Отче, — сказал Князь. — Я, в отличие от многих своих ровесников, читал Писание. Там сказано, что до того, как сделаться бродягами, Сиктор был кузнецом, а Сирога — гончаром, и явился им Творец под мостом через Голубую Змею… И никаких солекопов там не было в помине!
— Юноша, — сказал Имбру. — Ну сами подумайте. Вот вы — Огненосный Творец. Ну и где бы вы предпочли явиться людям — в этом величественном зале или в обиталище всякой бездомной преступной сволочи?
Князь прикинул.
— Ну, я-то, конечно, предпочёл бы этот зал, — сказал он. — Но ведь Воплощённый Творец сказал тогда святым скитальцам: «К вам пришёл я, беднейшие из бедных, несчастнейшие из несчастных, к тем, кто потерял прошлое, зато ныне обрёл будущее…»
— Вздор! — воскликнул старик. — Не так всё было, совсем не так!
— Ну да, — сказал Князь. — У моего… у господина полковника Лобату до войны был денщик из Хонти. Так он уверял, что все как есть святые — хонтийского происхождения, и сам Творец выбривал макушку на хонтийский манер…
— Всё не так, — повторил дед Имбру. — Будущих святых солекопов завалило в штреке. Обычное дело в те времена. Но они не пали духом, вознесли горячую молитву, взялись за обушки — и всего-то за смену расчистили вокруг себя вот это огромное пространство, где мы сейчас находимся! И Огненосному Творцу ничего не оставалось делать, как воплотиться и выйти навстречу героям из стены… И сказал им Творец: «Вы — соль Саракша. Ведь если соль потеряет силу, что же брошу я в Чашу Мира?»
— Не расстраивай мне старика, — тихо прошипел я Князю. — А то напинаю!
— Интересный вариант, — сказал Князь. — Очень любопытный.
Тут старый священник окончательно спятил. Он схватил за руку Князя, а потом — меня и зашептал:
— Я, конечно, не Творец, но нынче вы — соль Саракша, и если соль потеряет силу, то и не будет больше никакого Саракша…
Джакч какой-то! «Я, конечно, не Творец» — это же доктор Мор Моорс, а вовсе не соборный сторож! Да и не говорил дед Имбру ничего подобного…
Тут я обнаружил, что лежу на спине, а надо мной склоняется лицо… нет, не Князя и не старика. А чья-то страшная морда, покрытая рубцами, глядит на меня в четыре дырки: пара на месте глаз, пара на месте носа. Такой пандейцы Смерть рисуют на кладбищенских обелисках.
И шепчет:
— Ну что, стукачишка, чего ты добился? Что тебя сюда подыхать привезли? Скоро всем твоим дружкам конец, включая выродка-дозера, чтобы не смели хвост поднимать на Боевую Гвардию! Жалко, что промахнулся я в тот раз на озере…
Творец, да это же…
— Больной Паликар, немедленно вернитесь в свою палату!
Голос молодой и незнакомый.
— Отвянь, клистирная трубка! С Гвардией говоришь!
— Хорошо, — говорит незнакомый весёлый голос. — Если я клистирная трубка, то я и определяю характер клистира. Ледяная вода с песком вас устроят?
Значит, вот я где.
В госпитале.
Хорошо, видно, обработали меня джакчееды…
Из носа торчит какая-то гадость.
Хочу повернуть голову — не могу. Хочу поднять руку — не поднимается…
Хочу сказать весёлому доктору, что я жив — а изо рта только какой-то поганый хрип раздаётся… Между зубов тоже, чувствую, какая-то конструкция.
— Не старайтесь, юноша, — сказал доктор и склонился надо мной. Он, оказывается, конопатый, и у него рыжие усики — для солидности, должно быть, отрастил. Ну да, Рыба о нём говорила. Как его — Каратон, Акритин…
— Ранго Акратеон, Военно-медицинская Академия, — сказал доктор. — Капрал, вы ещё здесь? Вон отсюда!!! Ещё раз увижу…
Оказывается, и у военного врача может быть истинно командирский голос…
— С вас довольно и того, что глаза открылись, — продолжал доктор Акратеон. — Это уже чудо. Жалко, что ваш отец этого не дождался, ушёл на смену… Ха! Когда я получил направление в Горный край, друзья говорили, что я там на третий день повешусь от скуки. Но с вами не соскучишься! Я боялся замшелой патриархальности, а у вас всё как у людей: наркоторговля, заговоры, предательские удары в спину под видом Акта Чести… Старая добрая подростковая преступность… Просто какой-то пандейский сериал!
Джакч! Что он несёт? Какая наркоторговля? Какие предательские удары?
Я протестующе замычал.
— Юноша, — наставительно сказал Акратеон (видно, к нему самому слишком часто обращались именно так), — если вам повезёт вылезти из всего этого джакча, держитесь подальше от наркотиков. Ваш соперник, вероятно, огребёт по полной… Его счастье, что вас удалось откачать! Идиоты! Поединщики называются! Один весь в гипсе, другой весь в тюрьме! А казался ведь вполне порядочным парнем, потомственный военный, родители не знают, куда глаза прятать…
Что? Гай Тюнрике в тюрьме? Хотя какая у нас тюрьма — так, кутузка при полицейском управлении…
Но ведь мы с ним так и не встретились!
Мне нужен адвокат! То есть следователь!
Я хочу дать показания!
— Весь город теперь ждёт не дождётся ваших показаний, — сказал рыжий Акратеон. — Но заговорите вы ещё не скоро, что бы там не обещал доктор Моорс… Ха! Только ради одного старины Мора стоило сюда попасть! Шарлатан, конечно, но ведь результаты налицо! Тот же капрал Паликар из состояния пережаренной отбивной возвратился в обычную наглую гвардейскую сволочь… Интересно, что за дрянь он вам с капралом колет? Конечно, плох тот врач, который не мечтает найти лекарство от всех болезней… Да только вряд ли он что-то там открыл! Вероятно, отыскал он какой-нибудь препарат из закрытых довоенных разработок для спецвойск, способный мёртвого поднять… Правда, ненадолго… Впрочем, не стану вас ни пугать, ни обнадёживать. И не буду перечислять все ваши диагнозы: с древнеимперским у вас в гимназии наверняка нелады. Зато есть любящий отец и верные друзья, особенно эта девочка — сельская знахарка… Но вот здешняя сознательная молодёжь возмущается, требует призвать отравителей к ответу! Если вашему делу не придадут политическую окраску, может, оно всё и обойдётся… Но ведь эти ребята из Генеральной прокуратуры обожают показательные процессы…
