В-третьих, я не вправе использовать столь явное своё преимущество в поединке с таким достойным парнем, каким я считаю Гая Тюнрике. При любом исходе означенного поединка.
Рыбины формулировки я выучил наизусть.
И сработало.
Никто из «чёрных» не посмел обвинить Грузовика в трусости — иначе сам бы нарвался на драку. Да и я вышел сплошным героем, при виде которого любая «ворона» летит задним ходом вопреки законам аэродинамики…
Мы тогда даже поговорили с Грузовиком по душам. Я не хочу после гимназии уезжать из города, а Мойстарик меня всячески агитирует. Гай Тюнрике, наоборот, должен идти в местную школу горной стражи, — ему же заблажило стать танкистом. А танковое училище — не ближний свет!
— Да ты влезешь ли в танк? — спрашиваю. Вроде бы насмехаюсь, а по сути — восхищаюсь его богатырством. Учусь у Рыбы!
— Сейчас новую машину выпускают, — мечтательно отвечает Гай Тюнрике. — «Вампир» называется. Туда точно влезу…
Так мы и разошлись без обид. И больше не пересекались.
Но что ему сейчас-то надо?
Гай Тюнрике остановился перед крыльцом и вытянул руки по швам. Я напрягся и покосился на Князя. Поэтическое создание довольно гнусно ухмылялось.
— Чак Яррик, — торжественно сказал Грузовик. — Я вызываю тебя на Акт Чести.
Во как!
Страшненькая штука — Акт Чести.
Говорят, это древний пандейский обычай. Непохоже. Скорее всего, пандейцы его когда-то злодейски придумали да навязали нашему простодушному и доверчивому народу, хотя сами сроду не собирались заниматься такими глупостями.
Это не придворная дуэль при секундантах и лекаре. И не бандитский «ших-мах» из книжки «Параллельная Империя».
Акт Чести свидетелей не предусматривает. Соперники сами договариваются о месте, сроке и условиях, после чего ставят общество в известность лишь о самом проведении Акта.
Всё прочее зависит от репутации каждого из бойцов. Особенно в случае смертельного исхода. Если судья тебе поверил — гуляй. Если не поверил, надевай клетчатую робу.
Но смертельный исход здесь не является целью. Цель — заставить противника или сделать что-то или, наоборот, чего-то не сделать. А каким образом достигнута цель, никого не касается.
Может, просто потолковали и договорились…
Посоветоваться бы с Рыбой. Но нет её, джакч, выхаживает Паликарлика, джакч, джакч и джакнутый джакч!..
— Прошу назвать причину вызова, — сказал я.
— Репутация барышни Лайты Лобату, — сказал Гай. — Каковую барышню на Балу Суженых я намерен объявить своей невестой…
Я с надеждой поглядел на Князя, но негодяй сделал невинную мордочку и спросил:
— Мне уйти?
Как будто не о его сестрице речь! Хрен поймёшь этих пандейцев!
Грузовик сказал:
— Да как угодно.
— Тогда мне угодно, — сказал Князь, — чтобы всё было организовано согласно Кодексу Калинта Седого.
Вовремя прорезался у него аристократизм. Стало понятно, что ничего подобного Гай Тюнрике в глаза не видел. Подбить его на это дело кто-то подбил, а подвести базу не удосужился. Или не мог.
Динуат Лобату овладел инициативой.
— Цель поединка? — сказал он в манере инспектора Пала Петру.
— Чак Яррик отказывается от компрометации барышни Лайты, — сказал Грузовик. — Прекращает встречаться с ней. Вести переписку. Вступать в сношения с ней через третьих лиц…
Князь захохотал: видимо, представил себе такие сношения. Потом сделал серьёзное лицо:
— В таком случае выбор места и оружия остаётся за вызванным, — сказал он. — Сыночек, где тебе удобнее?
Не скажу же я, что сроду бы не хотел столкнуться с Грузовиком ни на каком перекрёстке!
Поэтому пробормотал:
— Уступаю выбор вызвавшему…
— Тогда — Старая казарма. В полночь. Это традиционные место и время подобных поединков. Так говорят наши семейные хроники…
Ага! Его какой-то выживший из ума дедуля вдохновил!
— Не пойдёт, — сказал я. — Там вечерами всякая мразь толчётся. Скажут, что это моя или твоя поддержка…
— Отсутствие свидетелей я обеспечу, — сказал Гай. — В ином случае Акт отменяется, вызов аннулируется…
— И ты весь в джакче, — подытожил Князь.
Спасибо, Дину. Ещё немного — и Грузовик укатится отсюда ни с чем.
— Сказал же — обеспечу, — повторил выпускник Тюнрике. — Ноги повыдергаю, — уточнил он.
— Полночь — это хорошо, — сказал Князь. — Сверкнул в полуночи тутун кровавой мести — паж уронил в траву кишки младые… А срок… В ближайший выходной. Да, так.
Князь, ты что творишь?
— Нам немножко времени нужно — новую методику борьбы закрепить, — продолжил Князь. — Нетрадиционные приёмы. Но за ними будущее…
— Я тоже потренируюсь, — сказал Гай. — С отцом, со старшим братом, с майором Трембу…
— Вот и прекрасно, — сказал Князь. — Мы договорились. А без меня вы бы весь вечер промычали да прокряхтели, бирюки горные…
Ну, ты, Динуат, удружил. Не ожидал…
Гай Тюнрике отдал честь, развернулся и пошагал по аллее. Должно быть, он себя уже воображал марширующим по плацу танкового училища…
Зато я вообразил себя с поломанными рёбрами — это в лучшем случае.
— Ты всё испортил, Князь, — сказал я. — Ещё немного, и он бы отказался от своей блажи…
— Отнюдь нет, — сказал Князь. — Не отступится он от Лайты. Кто же его в армейское училище холостого возьмёт? Даже документы не примут. А пойти в школу стражи, как родня желает, гордыня не позволит.
— Конечно, — сказал я. — Не тебе же драться. Что за джакч ты там нёс про новые приёмы?
— И вовсе не джакч, — сказал Князь. — Я очень внимательно смотрю ментограммы, в отличие от некоторых…
— И? — сказал я.
— Помнишь, как наш мальчик лез по канату?
— Помню, — сказал я. — И что?
— А то, — сказал Князь, — что в другом углу спортзала он видел группу ребят, которые занимались борьбой… С чернокожим тренером… Или наставником… И это, доложу тебе, очень необычная борьба… И когда он вспомнит свои тренировки с чёрным наставником…
— А если не вспомнит?
— Он как-то понимает, чего мы от него ждём. Или чувствует… И тогда я сделаю из тебя лучшего бойца в Саракше! На крайняк — хотя бы в окрестностях Старой казармы…
Вышел маршал из сарая
Утром Князь завил:
— Я примерно представляю, как нашего безымянного друга зовут. У него односложное имя со звуком «о»: ров, стол, тор, кок, бор и так далее…
