Таш опешила. А потом поняла, насколько это мудрый подход.
– Да. – Она кивнула. – Я слишком долго избегала сложных тем.
– Хочешь начать?
Она сделала вдох.
– Ты вчера солгал, когда сказал, что тебя устроит то, как я живу?
– Нет. Я ошибался. Ты делаешь много важного и ценного. Ты имеешь право гордиться своей жизнью.
Таш выдохнула:
– Хорошо, твоя очередь.
Он потер шею.
– Моя работа важна для меня, это призвание. Благодаря ей я чувствую, что делаю вклад во что-то большее и лучшее.
– У меня нет претензий к твоей работе, Митч.
– И не будет, если мне придется арестовать кого-нибудь из твоих любимых регулярных посетителей «Королевского дуба»?
Пару мгновений она молчала.
– Такое уже случалось. Все постоянные посетители знают, что будет, если нарушить закон.
Он расслабил плечи, и она неожиданно поняла, какой еще невысказанный страх терзал Митча.
– Я никогда не буду использовать наши отношения, чтобы попросить тебя закрыть глаза на что-то незаконное.
Митч долго и внимательно смотрел на нее. Но Таш не чувствовала желания поерзать или отвернуться, прямо встречала его взгляд. Наконец он кивнул.
– Я тебе верю.
Они оба выдохнули.
– Я знаю, твои знакомые важны для тебя, Таш, но что, если меня переведут в другой штат?
О… Она откинулась на спинку дивана и серьезно задумалась.
– Если я буду работать и продолжать заниматься дзюдо или какими-нибудь другими боевыми искусствами, то смогу жить где угодно. Но я захочу иногда приезжать повидаться с моими друзьями или приглашать их к себе.
Митч наклонился к ней:
– Ты бы переехала ради меня?
Таш никогда в жизни не чувствовала себя такой уязвимой. Она открыла рот, чтобы добавить пояснения типа: не на следующей неделе, но если мы будем встречаться год, и все будет хорошо, и так далее и тому подобное… Но это лишь все усложняло.
– Да, – прошептала она.
– Боже, о чем я вообще говорю? Если ты не захочешь переезжать, я тоже не стану. Я… – Митч замолчал и сжал руки.
Таш видела в его ярко-синих глазах, как скачут его мысли. У нее пересохло во рту.
– Митч?
Он повернулся к ней.
– Помнишь, ты хотела понять тайну любви? Мне кажется, я только что ее разгадал. Но это прозвучит совсем не романтично, – предупредил он.
– Мне плевать на романтику! – Таш просто хотела правды, честности… Она хотела его!
– Уважение, – сказал он.
– Уважение… – Она перекатывала слово на языке, словно пробуя его на вкус.
Митч твердо кивнул.
Они смотрели друг другу в глаза еще одно долгое мгновение.
– Хорошо, давай проверим, что мы одинаково понимаем это слово. Для меня уважение значит учитывать чувства, эмоции, мысли и ценности другого человека и придавать им должное значение.
Он кивнул.
– Так что если ты придешь ко мне завтра и скажешь, что мне нужно уехать в безопасное место, потому что сейчас идет расследование, в ходе которого предполагается, что Рик собирается на меня напасть… – Сердце у нее то ныло, то неслось вскачь. – И если я скажу, что не верю в это, то… – Она закусила губу. – То мы поедем в твой коттедж на море.
Он поднял голову.
– Потому что я понимаю, что безопасность граждан очень важна. И это твоя работа. Но…
– Но я буду пытаться вместе с тобой разобраться – на безопасном расстоянии, – кто действительно виноват, и потребую от моих коллег рассматривать все возможные варианты. Что я и должен был сделать.
Что-то в душе Таш окончательно и бесповоротно расслабилось.
– Что ты бы и сделал, если бы между нами не было столько секретов и лжи. Если бы я с самого начала была с тобой полностью откровенна, ты бы повел себя по-другому. – Теперь она это понимала.
– Я никогда не мог быть беспристрастным, если дело касалось тебя, Таш. Я хотел сказать, что поступил бы именно так, если б знал историю целиком, но я не могу гарантировать это.
– Я могу. – Она чувствовала эту уверенность всем своим существом.
Он молчал.
– Тебе важно, чтобы я была в безопасности. Ты сделаешь для этого все что угодно, но мы больше не будем повторять тех же ошибок.
Один уголок его рта приподнялся, и он кивнул.
– Я думаю, ты права. Уважение значит, что я буду бороться с желанием запереть тебя, чтобы ты была в безопасности, потому что знаю, что ты человек, который ценит свою независимость, делает ценный вклад в общество и имеет полное право жить так, как считает нужным.
Сердце Таш билось так сильно, что она прижала руку к груди. До сих пор она не позволяла себе надеяться, но теперь не могла ничего поделать с тем, что ее бросало то в жар, то в холод, с тем, как быстро текла по жилам кровь.
– Ты сейчас обещаешь уважать меня?
– Да!
Митч серьезно посмотрел на нее и вскочил.
– Таш, я люблю тебя! – сказал он громко и ясно, и она вдруг поняла, что его одолевали те же безумные ощущения. – Я знаю, обещание уважать совсем не романтично, но оно значит, что я всегда буду серьезно воспринимать твои сомнения и твои желания.
Он замолчал, а потом присмотрелся к ней.
– Таш, ты плачешь?
– Нет! – всхлипнула она. – И ты не прав, это самые волшебные и романтичные слова, которые я слышала.
– Ты действительно так считаешь?
Она кивнула.
– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты дала нам шанс, Таш.
– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты меня поцеловал.
Митч послушно поцеловал ее, так нежно, что это тронуло ее до глубины души. И прекращать поцелуй они оба не спешили.
Но в конце концов, тяжело дыша, они оторвались друг от друга.
– Мы не будем торопиться, – сказал Митч. – Как ты и хотела.
– Хорошо, – выдохнула Таш.
Митч нахмурился.
– А что именно значит «не торопиться»?
Таш запрокинула голову и расхохоталась просто от радости, что может сделать это.
– Это значит, что мы не съедемся вместе как минимум полгода.
Митч надул губы.
– А как насчет совместных ночевок?
– Я на них рассчитываю.
– Не торопиться, значит… Тогда я не позову тебя замуж раньше, чем через год.
– И когда мы поженимся, я хочу подождать хотя бы год, прежде чем заводить детей.
