– Попробуй. Один глоток. Тебя приятно удивит. – Митч покачал бренди в своем бокале, вдохнул запах и сделал большой глоток. Подержал напиток во рту пару мгновений, наслаждаясь его теплом, сглотнул, прокатывая дымный вкус и жжение по горлу.
Таш наблюдала за ним – настолько внимательно, что ему стало неуютно. А потом повторила его действия. Сморщила нос, как будто ждала, что вкус будет мерзкий, но после нескольких секунд ее лицо разгладилось.
– Неплохо. Может, я даже смогу привыкнуть.
Она выглядела поразительно спокойной, но, когда Митч взглянул на ее руки – то, как они стискивали бокал, – он вновь почувствовал напряжение.
– Таш, мне никогда не угрожала такая опасность, как тебе сейчас: умышленная, обдуманная… – Насилие, с которым он сталкивался, происходило в пылу момента, именно к такой опасности он был готов, от такой тренировался защищать себя и других.
Таш не ответила.
– Должно быть, это довольно страшно.
Она нахмурилась и посмотрела в свой бокал.
– Часть моего сознания просто отказывается воспринимать происходящее всерьез. – Она подняла бровь, глядя сквозь бокал на Митча. Я не первый раз сталкиваюсь с агрессией и драками. Я видела больше потасовок в пабе, чем пальцев у меня на руках, и некоторые из них были прекращены благодаря мне. А до этого была история с моим отцом… Но то, что происходит сейчас, абсолютно ново для меня.
Она наконец посмотрела Митчу в глаза. Ему нечего было ответить. Он просто кивнул и попытался подавить поднявшуюся к горлу желчь.
– Я с пониманием отношусь к вспышкам ярости. Не оправдываю, но понимаю. Но я не могу понять, как можно в здравом уме строить планы на то, чтобы причинить кому-то вред.
Разговоры об опасности не помогут ей расслабиться.
– Почему ты днем предложила перемирие?
Таш долго не двигалась, а потом словно встряхнулась.
– Вспышки гнева, о которых я только что говорила… У меня тоже такое случилось. Я едва тебя не ударила.
У Митча все сжалось в груди.
– Я никогда еще никого не била от злости. – Таш смотрела в ночную даль. Митч почти физически ощущал ее отвращение – на этот раз не к нему, а к самой себе. И не хочу до этого дойти, никогда.
Он намеренно причинил много боли этой женщине.
– Сегодня утром я перевернул всю твою жизнь, Таш. Такое потрясение может находить выход в приступах гнева, поэтому не суди себя слишком строго.
– Может, ты и прав. – Она снова уставилась в свой бокал. – Но дело не только в этом. То, что мне приходится оставаться в твоем обществе, то, что снова повторяется история с Риком… Я словно вернулась в прошлое, а это значит, что и чувства тоже вернулись. Словно сорвали крышку с котла, где все это варилось в течение восьми лет.
У Митча перехватило дыхание.
– Конечно, ты извинился, и я верю, что искренне, но… – Она не стала договаривать, и Митч не знал, как на это реагировать.
– Тебе не стоило замыкаться в себе. Почему ты ни с кем не поговорила о том, что тогда произошло.
Она грустно улыбнулась и едва заметно приподняла бровь.
– С кем? С кем я могла поговорить, Митч? С отцом?
Он отвел глаза.
– Ты забрал моего лучшего друга.
– Но у тебя же были подруги.
– Все они винили меня в аресте Рика. – Митча замутило. Таш продолжила: – На их месте я бы поступила точно так же. Потому что, если бы я тогда не привела тебя на вечеринку, никто бы не нашел наркотики, и Рика бы не арестовали.
Таш выросла в жестком и жестоком мире, где не любили чужих и не прощали своих. Митч фактически отрезал ее от привычного круга общения. «Ты посадил торговца наркотиками за решетку», – напомнил внутренний голос. Рик очень сильно влиял на Таш. По сути, арестовав Рика, он вполне мог спасти ее от передозировки. Спасти ей жизнь.
– В конце концов, когда я в прошлый раз тебе доверилась, ничего хорошего из этого не вышло. Я не хочу, чтобы история повторилась.
У него в голове безостановочно звучала брошенная ею фраза: «Ты знал, что я не могла поверить больше ни одному мужчине после того, что сделал ты?»
– Тогда ты должна ненавидеть меня.
– Может, я и ненавижу. А может, ненависть наконец иссякла. – Она подняла голову. – Да, так и есть: сегодняшний день стал катарсисом. Я больше не испытываю ненависти к тебе по той же причине, по которой я не испытываю ее по отношению к своему отцу.
Она приравнивала Митча к своему отцу? Он замер, а от следующих ее слов по коже побежали мурашки.
– Не знаю, помнишь ли ты, Митч, каково это – быть ребенком. Я вот не могу забыть. У тебя так мало силы и власти, ты все время зависишь от чужих прихотей и желаний.
О да, он прекрасно это помнил.
– Я больше не ребенок. Я сама выбираю, как мне жить. Мой отец больше не может причинить мне боль. Как и ты.
От этих слов у него внутри словно что-то зажглось.
– Таш… я…
– Я говорю это не для того, чтобы ты почувствовал себя виноватым. Тебе было всего двадцать два.
– Если бы я смог вернуться в прошлое, я бы все исправил.
– Это ты сейчас так говоришь. – Удивительно, но в ее голосе не было горечи. – Мне это уже не важно. Если тебе надо уладить дела со своей совестью, разбирайся сам. Мое мнение никак не должно влиять на тебя.
Должно, если он хочет быть ее другом… Господи, что за глупость. Таш никогда больше не будет ему доверять.
– Твоя семья относилась к среднему классу… «белые воротнички», да?
– Я жил с бабушкой и дедушкой. Дедушка был бухгалтером. – Митч старался говорить без эмоций.
– Значит, проблем с деньгами не было.
– Да, мне повезло, – выдавил он. – У меня были возможности.
Возможности, которые недоступны детям вроде Таш и Рика.
– Ты никогда не был одним из нас, и это в значительной степени сыграло свою роль. Ты просто не понимал, что делаешь.
Он избавлял улицы города от преступника! Но Митч понимал, что она не это имела в виду, но не хотел снова ссориться и поэтому промолчал.
– Понимаешь, если бы ты пережил то, что пережили я, Рик, Шерил и другие из нас, думаю, ты бы поступил по-другому. Это не меняет того, что произошло, но я могу относиться к твоим действиям с большей снисходительностью.
Митч посмотрел в ночную даль и пальцами зачесал волосы.
– Ты сам спросил, – сказала Таш некоторое время спустя.
Спросил и получил настоящий ответ, которого не ожидал. Но больше Митч не хотел об этом говорить.
– Куда ты собиралась поехать в отпуск?
Ее совершенно не смутила перемена темы.
