– Там сохранились надгробия тамплиеров. Думаю, они вам понравятся.
Ей все очень понравилось. Не только само здание, но и цвета, которые давали лучи, проходящие сквозь витражные окна. Голубые, пурпурные и красные, они бросали свет на темные колонны, охранявшие надгробия.
Ник остановился у одного из них:
– Это Уильям Маршал. Он служил во времена правления четырех королей и был регентом при Генрихе Третьем. Рядом с ним покоится его сын Уильям.
Надгробия были выполнены из камня и повторяли формы тела рыцарей при полном вооружении и в доспехах. Им ведь уже около тысячи лет, а они лишь чуть потемнели от времени. Сэмми была очарована и сделала немало снимков.
– Прекрасная церковь. Умиротворяющая атмосфера, – прошептала она. – Изнутри она не кажется такой старой, как на самом деле.
– Она серьезно пострадала во время лондонского блица Второй мировой, – шепотом ответил ей Ник, – поэтому ее отреставрировали. Но я могу показать вам кое-что действительно очень старое.
Он указал на ворота из двух арок, украшенные металлом. Сэмми фотографировала все, на что падал взгляд.
– Пойдемте.
Ник вывел ее на улицу, и они пошли по длинной аллее, конца которой, кажется, не будет никогда.
Через некоторое время Сэм не выдержала и попросила его остановиться.
Ник обвел рукой деревья:
– Эти платаны были высажены на аллее во времена королевы Виктории.
Они полюбовались садом пионов рядом с древней стеной и глициниями, свисающими с кованой изгороди.
– Удивительно, что такой сад расположен в самом центре города, совсем рядом с Темзой. Потрясающе. А я считала, что хорошо знаю Лондон.
– Многие люди не подозревают о существовании этого места. Здесь приятно погулять жарким днем. Если я не в суде, иногда прихожу сюда на ланч. Люблю посидеть и подумать над сложными юридическими вопросами.
Сэм заметила в стороне медного цвета солнечные часы с фигуркой Пегаса в центре.
– А почему Пегас?
– Он символ Иннер-Темпл. Говорят, это сделал Роберт Дадли.
– Возлюбленный Елизаветы Первой?
– Тогда он был ее шталмейстером. В середине шестнадцатого века он устраивал здесь рождественские гулянья, его последователи избрали для себя символом Пегаса. Поэтому он здесь.
– Красивые часы. Мне кажется, Дадли был мерзавцем, ему было удобно, чтобы жена упала с лестницы и сломала себе шею.
– Мы никогда не узнаем правду о ее гибели.
Сэмми помолчала.
– А вы бы стали защищать Роберта Дадли в суде, если бы его призвали к ответу за убийство супруги?
Ник задумался на несколько секунд.
– Если бы он просил, то да.
Сэм посмотрела на него очень внимательно.
– А стали бы защищать человека, будучи полностью уверенным в его виновности? – Этот вопрос действительно ее волновал. – Как можно защищать преступника?
Ник улыбнулся:
– Это первое, о чем люди спрашивают барристера. Во-первых, по закону, каждый человек невиновен, пока не доказано обратное. Во-вторых, любой гражданин имеет право на представительство в суде, и мы не можем ему отказать по причине личной антипатии или потому, что не верим в его невиновность. Барристер подчиняется закону и этике. Если мой клиент виновен, я не могу заявить в суде, что он невиновен, я также не имею право призывать кого-то к лжесвидетельству – за это следует наказание.
– Он мог бы уйти от ответственности?
– Эта работа обвинения, они должны доказать его вину. Суд обязан выслушать обе стороны, таков закон правосудия. Я же, как адвокат, забочусь о том, чтобы у моего клиента были равные права со всеми остальными подсудимыми.
Получается, Ник высокопрофессиональный человек.
– А если бы подсудимый признался вам в своей вине, вне зависимости от того, как пройдет суд?
– Тогда бы я посоветовал ему сразу признаться, потому что в суде правда все равно всплывет.
– А он бы заявил, что будет настаивать на своей непричастности?
– В таком случае я имею право отказаться от защиты. Я также имею право отказаться, если выступаю как свидетель, в данном случае имеет место конфликт интересов. Порой бывает, что невиновный оказывается виновен и наоборот. Важно, чтобы суду были представлены полные доказательства, чтобы было вынесено верное решение.
– Значит, вы бы не стали отказываться от клиента, если он виновен?
– Порой в вопросах виновности не бывает черного и белого.
Сэм нахмурилась.
– Что это значит?
– Смотрите, допустим, у меня есть клиент – назовем его Том, – его обвиняют в краже дорогой ручки из магазина.
– Это же воровство.
– Только в том случае, если он взял ручку намеренно и обдуманно. Том ведь мог случайно прихватить ручку и намеревался вернуть ее. Или ему угрожали. Допустим, если он не украдет и не принесет кому-то ручку, его близким будет плохо. Или Тому всего девять лет, и он не может нести уголовную ответственность. Или он признан слабоумным, и вообще не может привлекаться к суду.
Сэм задумалась.
– То есть даже если Том взял ручку, то он может оказаться невиновным?
– Именно. Виновность – сложная штука. Важно, чтобы суду стали известны все факты и он вынес верное решение.
– Вы действительно любите свою работу.
Она видела, как горят его глаза, с каким жаром он все ей объясняет.
– В этом я виновен, – произнес Ник с улыбкой. – Не все меня понимают.
Если вы всецело увлечены работой, если вы трудоголик, это может стать причиной многих проблем в личной жизни, если тот, кто рядом, не понимает, насколько важна для вас работа. Сэмми знала, что это такое.
Не поэтому ли Ник холостяк? Его девушке надоело всегда быть на втором месте? Впрочем, ее это не касается.
– Я тоже очень люблю свою работу, – призналась она. – В этом нет ничего страшного.
– Рад за вас. Но я хотел еще кое-что вам показать.
Ник увлек ее в лабиринт зданий.
– Старые уличные фонари, – ахнула Сэм, останавливаясь посреди улицы. – Какие красивые. Удивительная форма, как на старых рождественских открытках. Не представляю, что когда-то мимо них ходили дамы в кринолинах и мужчины в цилиндрах.
– Так и было, потому что их установили в эпоху Виктории. Это газовые фонари. Вечером они смотрятся потрясающе, кажется, будто вернулся во времена Диккенса. Некоторые из них в Миддл-Темпл он описал в своих книгах.
Сэм оглядела украшенные лепниной фасады.
– Удивительно. Ник, вы работаете в таком красивом месте.
