– С этого момента – да, и, полагаю, наше знакомство перейдет в настоящую дружбу, но сейчас вам лучше смириться с реальностью и попытаться удовлетворить мое любопытство.
– Если вы русский офицер, – понимая, что вляпался в неприятную историю, начал приезжий, – клянусь, я мало что могу сообщить, я всего лишь заурядный интендант.
– Ну да, ну да, – кивнул я. – Заурядный и ничем не замечательный. Анри Мари Бейль, начальник резервных заготовок Великой армии в Смоленске. Я ничего не перепутал?
Гость чуть слышно охнул, однако нашел в себе силы подтвердить очевидное.
– Если я добавлю, что вы племянник начальника тыла Великой армии генерала Дарю, полагаю, тоже не попаду впросак.
Мой собеседник вовсе спал с лица.
– Я так понимаю, это была засада на меня? Спасибо, Жорж, вот она, благодарность!
– Благодарность? – Я повернулся к бывшему однополчанину. – Разговор становится все интересней и интересней!
Ежи Тышкевич тупо, будто в оцепенении, глядел в столешницу, затем вдруг поднял глаза.
– Да, благодарность, вот, смотри.
Он демонстративно неспешно открыл ящик письменного стола и вдруг рывком выхватил оттуда что-то, я не успел разглядеть что. Но два выстрела слились в один. Лицо обожгло острой болью, пуля оцарапала щеку. Мой выстрел был точнее, и Тышкевич упал с простреленной грудью. На выстрел в комнату ворвался Чуев с обнаженной саблей.
– Что произошло, Сергей Петрович?!
– Сам виноват, – скривился я, утирая ладонью текущую по лицу кровь. – Надо было обыскать и связать. Нет же, в благородство заигрался. И всегда так бывает, когда не предпринимаешь должной меры безопасности. Анри, ради бога, скажите, что вы без оружия!
– У меня есть два пистолета, – честно признался пленник.
– Сделайте одолжение, передайте их ротмистру, и давайте поговорим, как подобает старым знакомым.
– Это что же, тоже ваш знакомец? – то ли удивленно, то ли настороженно присвистнул Чуев, принимая трофейное оружие.
– Ну да, – честно соврал я. – Еще со времен учебы в Париже. Тогда месье сочинитель как раз оставил службу и думал о карьере драматурга. Сейчас, как видим, вернулся в строй. Кстати, как прелестная Мелани? Вы тогда так стремительно умчались за ней в Марсель.
– Мы с ней расстались, – мучительно пытаясь вспомнить меня, пробормотал Анри Бейль.
– Что ж, не буду мешать встрече старых приятелей, – хмыкнул ротмистр. – Я так понимаю, Сергей Петрович, его вы тоже приговорили?
– Покуда нет, – вновь слукавил я. – Как пойдет беседа.
Чуев лишь махнул рукой, тихо выругался в усы и вышел. Занятно было бы понять, что двигало им в эту минуту. Конечно же, он с первого дня нашего знакомства бурно не одобрял мои варварские методы личной борьбы с Наполеоном, однако же сейчас у него был подавляющий численный перевес, и, пожелай он, все было бы «по его». Однако господин ротмистр не пожелал. Должно быть, в каком-то месте зерна моих слов все же пробили каменистую почву его мозга.
– Мы что же, с вами действительно знакомы? – наконец спросил бледный, как полотно, француз. – Впрочем, о чем я? Сергей Петрович – кто же в нашей армии не слышал этого имени! Как я понимаю, вы – князь Трубецкой?
– Вы правильно понимаете, – убирая с лица улыбку, подтвердил я.
– Значит, я обречен. Досадно. Такой славный день.
– Нет, вы не обречены. Более того вам скажу, если сейчас мы найдем общий язык, вы вполне благополучно покинете Россию и доберетесь до Парижа, хотя порою дорога будет вам изрядно в тягость.
– Вот как? – удивился Бейль. – Ума не приложу, откуда вы столько знаете о моем прошлом, но поверить, что вам открыто будущее, поистине было бы смешно.
– Я рад, что в такой ситуации вы сохраняете завидную способность смеяться. Но это не смешно. Не так давно вы подписывали свою корреспонденцию в Париж отцу различными именами: вот этим – капитан Фавье, более нейтральным – Ш. Шонет и уж совсем анекдотичным – английский уполномоченный при дворе Его Императорского Величества Сушвор.
– Я так понимаю, вы перехватывали мою почту? – нахмурился француз.
– Вовсе нет. Но я о другом. Все эти имена в истории забудутся, как, в общем, и забудется ваше участие в этом походе. Зато будет известен другой псевдоним, под которым вы прославитесь, став признанным гением не только французской, но и мировой литературы.
– Это что же, какая-то шутка? – ошеломленно спросил Бейль.
– Вовсе нет. Вас будут звать Стендаль. Просто, без имени, Стендаль. И спустя века даже те, кто не вспомнит о Корнеле, Расине или Ларошфуко, будут помнить вас. Вот такие-то у нас дела, капитан Фавье. А теперь, прошу вас, Анри, извините меня за беспорядок. Покойные хозяева не удосужились предупредить нас о вашем приезде. Сейчас мои люди уберут отсюда трупы и сменят посуду. Не желаете ли с дороги чаю?
Сугубо штатское лицо племянника генерала Дарю передернула едва заметная судорога брезгливости. Гонять чаи в залитой кровью зале казалось ему дурным тоном.
– Нет, благодарю вас. Мне доводилось слышать о ваших любезных приемах, но, полагаю, оставим их для другого случая. К тому же вам бы следовало обработать рану. Если, конечно, вы не пьете в это время суток чай с кровью.
Я отмахнулся, рана была пустяковая, хотя щеку саднило. Подойдя к Тышкевичу, я вытащил из начинающих коченеть мертвых пальцев стреляющее устройство, при помощи которого он пытался сделать во мне непредусмотренную начальным проектом дырку.
– Вы только посмотрите, Анри, какая галантерейная штуковина! Французской работы. Вот видите, написано: «Сделано в Париже». – Я продемонстрировал гостю вызолоченный кастет со стволиком на спинке ладонного упора. – Не вы, случайно, подарили?
– С чего вы так решили? – недовольно проговорил Анри Бейль.
– Хороший ответ, уклончивый. Сейчас попытаюсь объяснить. Видите ли, подпоручик Тышкевич и его покойный соратник корнет Бектемиров держали это разбойничье гнездо практически с начала войны. Ни один французский батальон за прошедшие месяцы не попытался вычистить это осиное гнездо. Хотя только за вчерашний день Тышкевич со компанией уничтожили десяток французских солдат, правда, воспользовавшись моим именем и моей репутацией. И подозреваю, что прежде они делали это неоднократно. За что и поплатились.
Беда в том, что, кроме французов, они уничтожили и соотечественников, желавших от греха подальше выдать фуражирам продовольствие. Я долго гадал, отчего ж такая свирепость? Пока не повидал здешние богатые закрома. Вы поглядите на стол: разносолы, мясо, птица, рыба, хлеба только из печи – и ведь это не званый обед, это обычная трапеза. С одним только различием – на этот раз на десерт им достался свинец. На том бы и закончилась история этих бесславных ублюдков, но хороший сюжет не терпит линейности. Тут вдруг появляетесь вы и абсолютно спокойно едете к укрепленной крепостице, хотя явно знаете, что тут нет французского гарнизона. А с вами подводы, причем, заметьте, пустые подводы, кроме одной, на которой довольно крупная сумма золотом в ларце с гербом Ухтомлиных, есть в Москве такой не слишком знатный, но весьма богатый род.
