– По-моему, следует сменить одежду. Мы как из инкубатора сбежали, – хихикнула Аля. Одежда подбиралась исключительно по принципу – что имеется в наличии в бутике в двух экземплярах. Как оказалось, даже в самых дорогих магазинах Москвы некоторые умопомрачительно дорогие вещички были представлены не в единственном экземпляре.
– Моветон! Дикость! Отвратительно! – с восторгом заявила мадемуазель Ланж. – Не хватает одной детали.
– Какой? – поинтересовалась Алечка, не отрывая пристального взора от зеркала.
– Сумочки. Нам необходимы одинаковые сумочки.
– Тогда меня точно стошнит, – радостно заявила Аля и обернулась, заинтересованно разглядывая стеллажи с аксессуарами. На одной из полок лежали два одинаковых кожаных ридикюля оранжевого цвета. Мишель их тоже заметила. – О нет! Как раз оранжевых сумок нам и не хватало! – закатила глаза Аля. – Нет! Нет! И нет! – Но Мишель уже тащила ридикюли к кассе, мило улыбаясь ошалевшей продавщице.
Спустя полчаса, оставив в бутике круглую сумму, а в примерочных старую одежду, две симпатичные девушки в одинаковых белых плащах, зеленых топах и юбках, с оранжевыми сумочками на плечах покинули салон одежды и, не обращая внимания на вытянутые лица прохожих, направились по указанному в пригласительном билете адресу: в сторону Гоголевского бульвара, где должна была состояться выставка «Зеленый апофигей».
Глава 8
Счастливчик Клим Щедрин
Затравленно оглядываясь, Меценат в течение трех часов плутал по переулкам и улочкам центра Москвы, перебегая от одного лысого куста к другому, пока не устал. Силы его покинули у метро «Кропоткинская». Меценат доплелся до Гоголевского бульвара, плюхнулся на свободную лавочку и почесал худую голую коленку, хмуро наблюдая, как красное вечернее солнце медленно уползает за крышу дома напротив. Солнце на мгновение зацепилось за спутниковую антенну на крыше, поиграло багряными бликами на Клепиной бледной физиономии и исчезло. Стало зябко. Меценат поежился, спрятал ноги в рваных тапках под лавку, потуже завязал пояс халата и прикрыл глаза, настороженно прислушиваясь к какофонии звуков. Чуткое ухо Клепы уловило смех и голоса людей, звуки шагов и шум машин, стук трамвая, музыку, шепот, звон колоколов храма Христа Спасителя, шелест деревьев и одежды прохожих, детский плач, шуршание велосипедных шин – обычная городская суета. «Как хорошо-то!» – блаженно подумал он. Не зря, значит, он целый день путал следы. Не зря! Прыщавые болотные твари потеряли его из виду и больше не доставали своим мерзким кваканьем. «Заблудились», – пришел к выводу Меценат и решил вернуться домой.
Рядом послышались шаги.
– С вами все хорошо? – прозвучал звонкий женский голос около его уха.
Меценат открыл глаза и вздрогнул. Перед ним стояла девушка. Точнее, две девушки. Или одна девушка? Или все же две?
Клепа зажмурился, мотнул головой и вновь уставился на незнакомку. Вернее, незнакомок. Или все же – незнакомку?
– Ага, я в порядке… вроде, – неуверенно промычал он, внимательно прислушиваясь к себе. Верить в то, что он окончательно рехнулся, не хотелось, и Меценат решил аккуратно прояснить ситуацию. – Это самое, вы, извиняюсь, вас одна или две? – поинтересовался он смущенно.
– Одна, – ехидно ответила ему девушка внезапно осипшим голосом.
– Во как! Опять меня конкретно заглючило. Дела… – печально вздохнул он и совсем расстроился – другого выхода, как пойти и утопиться, у него не осталось. Меценат с достоинством поднялся с лавки, чтобы найти свое последнее пристанище на дне Москвы-реки, и даже представил, как будет медленно опускаться в ледяную пучину, выпуская изо рта пузыри, но тут цепкий взгляд живописца стал подмечать множество мелких различий в своем глюке. – Ну вы, бабы, даете, развели меня, как лоха, – гоготнул он и с облегчением вздохнул.
– Извините, – улыбнулась девушка с высоким голосом и укоризненно посмотрела на подружку. – А почему вы в халате?
– Прогуляться вышел, во двор, – брякнул Клепа. – Вдруг на природу потянуло. Сил не было терпеть.
– У человека тяга к травке, разве не понятно, Алевтина? – подколола вторая.
– Я художник! – с пафосом заявил Меценат. – Пошел, короче, я.
– Раз вы художник и живете здесь поблизости, может быть, подскажете, где художественная галерея? Пришли на выставку поглазеть и запутались немного, – спросила девушка со звонким голосом.
– Туда идите, желтый дом с колоннами, – показал рукой Меценат и решил блеснуть эрудицией. – Раньше там тайное общество декабристов собиралось, а нынче – Творческий союз художников России располагается. Короче, хрен редьки не слаще, – скривился Клепа и спросил без особого интереса: – А кто сегодня выставляется?
– Клементий Конюхов, – сказала девушка с низким голосом, взяла свою подругу под руку, и они направились в ту сторону, куда Клепа показал. Девушки уже скрылись из виду, а Меценат, застыв как изваяние, все стоял и смотрел выпученными глазами им вслед. Он стоял и чувствовал себя, словно Буратино: ноги и руки одеревенели, стало холодно, нестерпимо холодно… В глазах вдруг вспыхнул яркий, ослепляющий свет. «Помер я, что ли?» – тоскливо подумал Меценат.
Свет вспыхнул еще раз.
Меценат рассеянно моргнул и очнулся. Напротив него стояла конопатая иностранка-туристка с фотоаппаратом и широко улыбалась.
– Ты че, ваще? – возмутился Меценат. – С какого, это самое, ты меня?.. Я че тебе, ваще?..
– Найс, найс, – сказала иностранка, залезла в карман, достала десятку и сунула купюру ему в руку. Похоже, глупая баба решила, что он, гениальный живописец и аристократ Клементий Конюхов, подрабатывает на бульваре живой статуей!
Клепа мужественно снес унижение, спрятал десятку в карман и грозно посмотрел в сторону галереи. Там, в желтом доме с колоннами, где некогда собирались поганые декабристы, сдуру «разбуженные» Герценом, в данную минуту какой-то урод выставлял свои картины и подписывался его личным запатентованным творческим псевдонимом! «Сейчас будет кому-то и найс, и полный хренайс», – осерчал Клепа, засучил рукава халата и решительно направился по адресу Гоголевский, 10.
– Э, мужик, ты чего в халате? – пробасили за спиной. Меценат обернулся и с изумлением отметил, что к нему направляются двое стражей правопорядка с удивительно добрыми лицами. Полдня он бегал по центру Москвы, и ни одна сволочь не обратила на него внимания. А сейчас, когда ему срочно нужно идти… Мозг Клепы напрягся изо всех сил.
– Киску ищу, – брякнул он и скуксил плаксивую физиономию.
– Киску? – остолбенели менты.
– Ага, – кивнул Меценат.
– Блондинку или брюнетку? – ехидно спросил один из милиционеров. – Ты скажи, мы мигом тебе организуем.
– Рыжую, полосатую, с хвостом, – уточнил Клепа и бросился к милиционерам. – Это самое, помогите, мужики! С утра ищу, с ног сбился. Мать уроет, если без нее вернусь! Окно сдуру открыл, а она – швырк и, это самое… На эти самые… Курва, короче!
