Он бочком подсел к ней поближе и прошептал на ухо:
— А знаешь, чего я сейчас хочу?
Сердце Тины екнуло.
— Рик, пожалуйста. Посмотри на меня — я огромная.
Он сунул руку ей под рубашку и неуклюже обхватил грудь.
— А эти какие огромные.
Он потерся носом о ее шею и больно укусил за ухо. Она обернулась к нему, протестуя, но он прижался ртом к ее губам и раздвинул их языком. Тина заставила себя расслабиться, боясь навлечь его гнев, и покорно замерла, стараясь не дергаться, когда он навалился на нее всем своим весом.
На следующий день дали электричество, и Рик распаковал телевизор. Он включил его, и картинки на экране запестрели калейдоскопом красок. От всех людей исходило какое-то оранжевое свечение, и Тина подумала, что на старом черно-белом экране все выглядело куда естественнее. Рик, однако, был в восторге и принялся играть с кнопочками, настраивая контрастность и яркость, пока не был полностью удовлетворен изображением.
Он сделал шаг назад и с восхищением окинул взглядом новую игрушку.
— Только посмотри на это, — объявил он. — Вот это четкость! Теперь будет лететь пыль в глаза, когда включат вестерн!
Он сам посмеялся над своей шуткой и продолжил щелкать кнопкой, переключая между тремя каналами.
— Не кинешь программу, солнышко?
Тина взяла в руки воскресный выпуск “Радио Таймс”, суливший потрясающую праздничную программу. “Моркам и Уайс: черно-белое шоу менестрелей”. Тина оценила иронию судьбы — это было именно то, что нужно, с их новым цветным телевизором. Она швырнула журнал по полу, и Рик подобрал его, не обращая ни малейшего внимания на ее плохое настроение.
— Когда мы сможем пойти за коляской? — отважилась спросить она.
— Тебе все неймется! Давай посидим и насладимся новым телеком. Сходим на следующей неделе.
Она погладила живот.
— К тому времени ребенок уже может родиться.
Рик отложил “Радио Таймс” и пару мгновений с серьезным видом обдумывал ее слова.
— Черт подери! А ведь ты права. Так что давай наслаждаться жизнью, пока еще есть время. Не нальешь чего-нибудь выпить?
Пару дней спустя, когда Тина сидела в благотворительном магазине, как обычно заглянул Грэм.
— Когда ты уже бросишь эту лавку? Ты же на сносях уже — родишь со дня на день.
— Доброе утро, Грэм. К концу месяца, — ответила Тина. — Не могу дождаться.
Она посмотрела на потертую коляску, стоявшую в углу магазина. Ее отдали пару недель назад, и тогда Тина мысленно посочувствовала несчастной матери, которой, за неимением денег на новую, придется купить эту развалюху. Теперь же она смирилась с мыслью, что в эту древнюю, закаленную в боях таратайку ей придется самой положить своего любимого и долгожданного малыша. Она начала вынимать из нее книги, наваленные внутрь. Грэм поспешно подошел к ней.
— Так, давай-ка я помогу тебе.
Он забрал у нее из рук стопку книг и положил на прилавок.
— Чего ты вдруг решила ее освободить? Кто-то хочет купить?
Он провел пальцем по пыльному капюшону коляски и поморщился, посмотрев на убогую ободранную внутреннюю обивку. Тина в смущении отвернулась и положила на прилавок еще несколько книг.
— Не-ет, — протянул Грэм. — Только не говори, что ты берешь ее себе.
— На самом деле не так уж плохо. Отмыть как следует — и будет как новая.
— Вы же вроде ходили в магазин за новой.
Тина усмехнулась.
— Ходили. Это долгая история, но если кратко — домой мы вернулись с новым цветным телевизором.
Грэм покачал головой и вцепился в прилавок. Он стиснул зубы и сделал глубокий вдох.
Тина заботливо положила руку ему на плечо.
— Грэм, это не твоя забота. Все в порядке, честно. В любом случае, ребенку коляска нужна ненадолго, а телевизор прослужит нам много лет.
— Тина, ты святая. Не знаю, как ты его терпишь.
Она пожала плечами.
— Я люблю его, Грэм. Знаю, у меня есть тысяча причин его ненавидеть, но я не могу. Он ведет себя вполне сносно после…
Она невольно дотронулась рукой до щеки.
— После чего? Он что — снова бил тебя?
Тина бросилась защищать Рика.
— Нет-нет, конечно, нет. Все хорошо. Мы оба с нетерпением ждем малыша.
Это, казалось, не слишком убедило Грэма.
— Слушай, я знаю, ты желаешь мне добра, но мне очень хочется, чтобы мы наконец стали семьей. Не думай, что я слабая, я знаю, что делаю. Я не смогу вырастить ребенка одна, Грэм, и я уверена, что Рик будет прекрасным отцом. Если бы я хоть на секунду могла предположить, что он способен навредить ребенку, поверь мне, я бы ушла. Уж не знаю куда, но я не стала бы рисковать безопасностью своего малыша. Ты должен верить мне, Грэм.
…Тина закрыла магазин пораньше и приготовилась к долгой прогулке домой вместе с коляской. Она сунула ключи от магазина в карман, в очередной раз отругав себя за то, что забыла сумку дома.
Коляска была не так уж ужасна. У нее все-таки была подвеска, и большие колеса без труда преодолевали все трещины и выступы на асфальте. Тина подумала, сколько младенцев уже катались в этой коляске за всю ее долгую жизнь. Гордо толкая ее по улицам, Тина вдруг снова почувствовала радость жизни. Через какие-нибудь пару недель она будет катать своего малыша, и прохожие будут ласково улыбаться и просить взглянуть на малютку. Тогда она осторожно отогнет краешек одеяла и покажет им самого прекрасного младенца, которого когда-либо видел мир. Рик будет с гордостью катать коляску по депо, и все остальные водители и кондукторы будут собираться вокруг и любоваться их восхитительным ребенком. И все согласятся, что никогда не видели столь прелестного малыша.
С этими мыслями и радужными планами на будущее Тина неожиданно быстро добралась до своей улицы. Оказалось, что дом не так уж далеко, когда толкаешь детскую коляску. Она оставила ее у входа, вошла в прихожую и позвала Рика.
— Смотри, что у меня есть!
Она сняла пальто и повесила на вешалку.
— Рик! Ты где?
Она прошла на кухню. Рик стоял, уставившись в окно.
— Вот ты где. Ты не слышал, как я вошла? Я добыла коляску. Она, конечно, не новая, но катится легко, и если отмыть как следует, будет совсем…
Рик обернулся, и она тут же умолкла при виде его лица. Оно внушало ужас. Каждая черточка и жилка были напряжены до предела и дышали тихой яростью. Он держал в руке хорошо знакомый Тине лист бумаги.
— У меня разболелась голова, — медленно начал он, с трудом сдерживая бешенство в голосе. — Я не нашел таблеток в шкафу и заметил, что ты забыла на столе сумку. Там таблеток я тоже не нашел, зато нашел вот это.
