Я помотала головой и пояснила, что Натан вышвырнул меня из дому, что я провела ночь в коровнике. Фридрик не выказал ни капли сочувствия. Только спросил, чем я вызвала такую немилость, и я сказала, что повздорила с Натаном, потому что не могла выносить того, как он обращается с Сиггой.
Именно тогда в разговор вмешалась мать Фридрика. Все это время она помалкивала, слушая нас, а теперь вдруг схватила сына за руку и заявила:
– Он хочет отнять у тебя жену!
Мне показалось, что Фридрик при этих словах украдкой глянул на нож, лежавший на кровати, и меня охватил страх.
Я предложила Фридрику поговорить со священником из Тьёрна или обратиться к старосте… но Тоурбьёрг, мать Фридрика, снова меня перебила. Она поднялась, крепко взяла Фридрика за плечи и, глядя ему в глаза, проговорила:
– Сигга не будет твоей, пока Натан жив.
Потом все они уселись и, по всей видимости, именно тогда, покуда я спала, решили убить Натана.
Маргрьет молчала. Огонь погас. Лишь один раскаленный уголек живо и ярко мерцал в серой толще золы. Снаружи все так же завывал ветер. Маргрьет медленно выдохнула, ощутив вдруг безмерную усталость.
– Наверное, нам стоит вернуться в постель.
Агнес повернулась к ней:
– Разве ты не хочешь дослушать до конца?
Глава 12
В Лаугаре, в Селиигсдале, Гудрун рано была на ногах, сейчас же после восхода солнца. Она пошла туда, где спали ее братья. Она разбудила Оспака. Он сразу же проснулся, а также и некоторые из других братьев. И когда Оспак узнал свою сестру, он спросил ее, что ей нужно и почему она так рано на ногах. Ей хочется знать, ответила Гудрун, что они будут делать в течение дня. Оспак ответил, что они думали провести этот день спокойно.
– Ведь сейчас мало работы, – пояснил он.
Гудрун сказала:
– Ваш нрав можно было бы назвать прекрасным, если бы вы были дочерьми какого-нибудь бонда, так что никому от вас не было бы ни пользы, ни вреда. Несмотря на все обиды и оскорбления, которые Кьяртан вам нанес, вы спокойно спите в то время, как он едет мимо вашего двора с одним-единственным провожатым. У таких людей память, как у свиней. Я теряю надежду, что вы когда-нибудь нападете на Кьяртана в его доме, раз вы не осмеливаетесь встретиться с ним сейчас, когда он проезжает мимо с одним или двумя людьми, а вы сидите дома и ограничиваетесь громкими словами, хотя вас так много.
Оспак отвечал, что она слишком взволнована, но что на ее слова трудно возразить, и сейчас же вскочил и стал одеваться, а вместе с ним все остальные братья. После этого они начали приготовления, чтобы устроить засаду Кьяртану.
Сага о Людях из Лососьей долины
КОГДА МЫ С ФРИДРИКОМ ПРИБЫЛИ в Идлугастадир, Натана там не было. Не представляю, что произошло бы, окажись он дома. Нам пришлось стучать добрых несколько минут, прежде чем Сигга открыла дверь и впустила нас в дом. Она держала на руках дочь Натана.
– Он велел прогнать тебя, если вздумаешь вернуться, – сказала она, но тем не менее нас впустила.
Я согласилась выпить кофе, который принесла нам Сигга.
– Где Натан? – спросила я.
– Из Гейтаскарда прислали работника с письмом. Ворму нездоровится. Натан уехал рано поутру.
– Как он?
Сигга глянула на меня.
– Не в духе.
– Он опять приставал к тебе? – Фридрик шарил на полке у кровати Натана. Сигга обеспокоенно наблюдала за тем, как он взял пару коробок и потряс, прислушиваясь.
– Что ты ищешь?
– Вознаграждение за хлопоты, – пробормотал Фридрик. И выглянул в окно, за которым белел снег. – Бьюсь об заклад, он зарыл все во дворе.
Я поглядела на Сиггу.
– Натан говорил что-нибудь обо мне?
Она покачала головой.
Я невесело, через силу усмехнулась:
– Ничего такого, что ты решилась бы повторить мне в лицо.
Фридрик смахнул снег с плеч и устроился рядом с Сиггой, усадив ее к себе на колени.
– Птичка моя, – проговорил он. – Моя милая женушка.
Сигга увернулась от его ласк и пересела на кровать.
– Не зови меня так, – сказала она.
Фридрик побагровел:
– Почему это? Ты же моя.
– Натан сказал мне, что передумал. Он не позволит мне стать твоей женой. – Речь Сигги перешла в судорожный всхлип. – Никогда.
– Будь он проклят!
Несмотря на общее безрадостное настроение, трудно было удержаться от улыбки, услышав этот надрывный возглас.
– Уверена, что Натан все же сменит гнев на милость, – сказала я.
Сигга вытерла глаза и покачала головой.
– Он говорит, что если кому-то и суждено взять меня в жены, так только ему.
Сердце мое упало, и я заметила, что Фридрик побледнел.
– Что?!
– Да, так и сказал, – шмыгнула носом Сигга.
– А ты что ответила? – Голос мой сорвался.
Сигга вновь разразилась бурными рыданиями.
– Ты же не сказала, что согласна? Не сказала, верно? – Фридрик одной рукой обнял ее за плечи. Сигга уткнулась лицом в его шею и горестно взвыла.
Следующие два дня мы провели в Идлугастадире, решая, куда податься. Сигга подумывала о возвращении в Стоура-Борг, а я предлагала ей, как только позволит погода, отправиться со мной в долину. Фридрик сказал, что я могла бы устроиться до конца зимы на хуторе Аусбьярнастадир. По его словам, хозяин этого хутора терпеть не может Натана и, вполне вероятно, проникся бы ко мне сочувствием.
Примерно в таком духе мы разговаривали как-то днем, после обеда, когда увидели, что по горной тропе спускаются к хутору два всадника. Мы настолько были поглощены обсуждением планов бегства, что даже не заметили их появления. Погода улучшилась, и разговор велся во дворе, на свежем воздухе, а потому прятаться было поздно – нас наверняка уже заметили.
– Агнес! – громко прошептала Сигга. – Это же Натан! Когда он увидит тебя здесь, он с меня шкуру спустит!
Сердце мое колотилось, словно армейский барабан, но я собралась с духом и скрыла страх.
– Сигга, он не один. При постороннем он ничего такого себе не позволит.
Мы стояли втроем, ожидая всадников. Когда они подъехали ближе, я с изумлением обнаружила, что рядом с Натаном скачет Пьетур-Овцеубийца.
– Гляди-ка, Пьетур, – проговорил Натан, – по двору шныряют три лисицы.
Он усмехался, но глаза его оставались холодны. Я ждала, что он накинется на Фридрика, но вместо этого Натан, спешившись, подошел ко мне.
