– Анжела Игоревна, – начала она. – Вы что, в самом деле считаете, что Юра… что это он сделал?
– С чего ты взяла?
– Я просто подумала… Он ведь собрался увольняться?
– Ничего подобного, – спокойно ответила Анжела. – Он передумал.
– Хорошо! – повеселела Мила. – Я уверена, Юра не смог бы такого сотворить.
– Ладно, иди отсюда, – немного грубовато, но добродушно велела Анжела. – Как только Димитриади приедет, направь его ко мне.
Не прошло и двух часов, как он уже входил в ее кабинет.
– Мила сказала, ты все выяснила? – с порога начал Юра. – Дело в материалах? Я так и знал, что сама конструкция безупречна!
Его уверенность в своей правоте невольно восхитила Анжелу. Он заканчивал проект и не сомневался в собственном профессионализме. Впрочем, как и она.
– Присаживайся. – Анжела кивнула на кресло напротив.
Когда мужчина последовал приглашению, она подвинула к нему папку с документами.
– Ты можешь мне объяснить, что это такое?
Юра вытащил бумаги и несколько минут внимательно читал их.
– Мы что, сменили поставщика? – спросил он наконец, поднимая глаза. – А чем был плох «Миллениум»?
– Это ты мне скажи, – пожала плечами Анжела.
– Я?
– Подпись под договором твоя, верно?
Димитриади снова вернулся к бумагам. Он выглядел удивленным.
– Похоже, – пробормотал он. – Только я не помню, чтобы я это подписывал.
– В последнее время ты находился в состоянии стресса, но сменить фирму и не вспомнить об этом? Извини, поверить трудно.
– Ты обвиняешь меня во лжи? – спросил Юра, и Анжела заметила, как заходили его желваки.
Подделать подпись Димитриади мог и пятиклассник – он подписывался полной фамилией. Буквы стояли четко и прямо, как солдаты на плацу, никаких тебе фирменных закорючек или вензелей.
– Ни в коем случае, – ответила Анжела. – Я тебе верю, но от меня в этом деле ничего не зависит. Комиссия поверит документам, а на них твоя подпись. Идем дальше. Гендиректор «Миллениума» утверждает, что именно ты отказал ему в возобновлении договора – по телефону.
– Такого разговора не было!
– Возможно. Допускаю, что кто-то воспользовался твоим именем, но доказательств у тебя нет. Так что мне делать, Юра?
Ее взгляд впился в его глаза, а на лице появилось выражение напряженного ожидания.
– Я не понимаю, – покачал головой архитектор. – Что ты хочешь услышать?
– Думаю, понимаешь, – возразила Анжела. – Допустим, я попробую тебе помочь…
– Помочь?
– Комиссия непременно выяснит, что явилось причиной обрушения крыла отеля. Они обязательно выйдут на тебя, и мне придется показать им документ, на котором стоит твоя подпись.
– Существует графологическая экспертиза, – заметил Юрий. – Уверен, что истину установят.
– Может, так. А может, и нет. Полиция работает грубо. Если у них появляется подозреваемый, они с удовольствием начинают делать из него виновного, не вникая в детали. Заведут уголовное дело, а ведь с тебя еще не сняты подозрения в убийстве Алены – я правильно понимаю? Даже несмотря на мою помощь.
– А я все ждал, когда же ты мне об этом напомнишь, – поджал губы Юра.
– Считай, что дождался. И я могу снова помочь, но я должна знать, для чего, вернее ради кого я это делаю.
– То есть?
– Ради своего служащего или ради любимого человека, своего мужчины?
Юрий сидел в кресле прямо, не опираясь на спинку, как на табурете. Его лицо ничего не выражало.
– Ты делаешь мне предложение? – спросил он наконец, и Анжела вздрогнула, словно от пощечины.
– Можешь считать и так, – ответила она, хотя ее и покоробили эти слова. – И каков ответ?
– Думаю, ты знаешь, – медленно сказал Юрий. – С самого первого дня ты пыталась навязать мне определенную схему отношений. Возможно, ты наводила справки, почему мне пришлось уйти с предыдущего места работы? Зная тебя, уверен, так и было. Так вот, что бы тебе ни наплели, я не бросаюсь на все, что движется. Я сам выбираю, с кем встречаться, кого любить. Хотя ты этого, похоже, так и не поняла. Проведенная с тобой ночь была ошибкой – не потому, что я не хотел тебя. Я хотел – тогда, в ту ночь. Может, ты и ждала продолжения, но мы так не договаривались. Ты сама сказала, что случившемуся не стоит придавать значения. Твои слова, помнишь? Что бы ты ни говорила и ни делала, я не пойду у тебя на поводу. Единственное, из-за чего я молчал раньше, была моя благодарность. Я не мог пресечь твои домогательства, потому что помнил, что ты сделала для Алены. Но ты все разрушила. Можешь угрожать, чем хочешь, но я ни минуты больше не останусь в твоей фирме. Мне наплевать, пусть меня обвинят в обрушении – как-нибудь выпутаюсь. Найдутся те, кто мне поверит, даже если ты попытаешься мстить. А ты попытаешься, это в твоей натуре. Засунь эти бумаги себе сама знаешь куда, а с меня хватит!
Резко поднявшись из кресла, Юрий вышел и громко хлопнул дверью. Анжела осталась сидеть, словно пригвожденная к месту. Впервые за время их общения он произнес такой длинный монолог. И такой эмоциональный! Анжела не считала его способным на подобное поведение. Она ошиблась не в какой-то мелочи, а глобально, непоправимо, потому что сочла Юрия слишком слабой личностью, неспособной противостоять ее напору. Но Анжела забыла, что даже слабая личность, оказавшись в безвыходной ситуации, порой обретает силу, удесятеренную гневом.
– Он не бросается на все, что движется… Это я-то все, что движется?! – Анжела не могла поверить, что кто-то посмел сказать ей такое. Неблагодарный мерзавец не оценил ее доброго отношения, ее любви. Что ж, он свое получит, как и все, кто попал в ее личный черный список!
Анжела вскочила на ноги и принялась ходить по офису взад-вперед, словно голодная львица. Она чувствовала себя оскорбленной до глубины души, обманутой в лучших чувствах. Ее мстительная и деятельная натура требовала немедленно что-то предпринять. Однако острый, как бритва, ум Анжелы твердил, что следует выждать подходящий момент и дать сначала поработать другим. Только потом появится на сцене Анжела как богиня мести и справедливости, и полетят головы. И первой упадет красивая голова Юрия Димитриади.
Юрий с силой втянул воздух, полный выхлопных газов и пыли. Сейчас он показался ему свежим, как морской бриз. Да что, черт подери, эта баба о себе возомнила? Неужели она действительно думала, что его можно купить с потрохами обещанием отмазать от следствия? И это любовь, как ее понимает Анжела Сумская?
На стоянке в этот час машины стояли плотными рядами. Садясь в свою, он поймал себя на мысли, что чувствует невероятное облегчение. Он все еще был главным подозреваемым в деле о смерти жены, над ним висело обвинение в обрушении отеля, он только что бросил работу – и при всем при этом ощущал такую легкость во всем теле, такую свободу, какой, наверное, не знал за всю свою жизнь.
