– Возможно, мы с вами – дальние родственники, – сказала она Адаму. – Фамилия Шокли редко встречается.
– И как же вы здесь живете без меня?
– Если хотите, я с удовольствием покажу вам город.
– Вас это не затруднит?
– Нет, что вы! Сегодня я совершенно свободна, – обрадованно ответила Патриция – прогулка по городу наверняка развеет мысли о Джоне Мейсоне.
Они с Адамом прошлись по соборному подворью, в тени платанов у лужайки певчих, любуясь величественным собором, и вдоль реки, где у берега покачивались длинные водоросли, а по воде горделиво плыли белые лебеди, и по рыночной площади. Адам с изумлением разглядывал Птичий Крест и старинные дома на улицах.
– Неужели вот этот домик так и стоит здесь шестьсот пятьдесят лет? – спросил он на Нью-стрит, указывая на деревянный особняк с остроконечной крышей.
– Да, так и стоит, – улыбнулась Патриция. – Между прочим, мы сейчас в новом городе, а старый – вон там… – Она махнула рукой в направлении Олд-Сарума.
– Даже не верится… – вздохнул он.
На рыночной площади торговцев было немного, да и прилавки не ломились от товаров. Заметив у одного из продавцов посуду, Адам удивленно произнес:
– Она же вся разная… Неужели у вас сервизов нет?
– Так ведь война, – напомнила ему Патриция. – Сейчас люди простой чайной паре рады.
Он печально кивнул: действительно, как можно забыть о тягостях военного времени?
– А чего вам больше всего недостает?
– Нейлоновых чулок, – улыбнулась Патриция.
Они зашли перекусить в ресторанчик «Лавр» и за чаем продолжили разговор о родственниках. Отец Адама был преуспевающим адвокатом, и семья жила в Мейн-Лайн, богатом предместье Филадельфии. Родные Патриции жили в Нью-Форесте, близ Крайстчерча; брат служил во флоте, отец, отставной полковник, был человеком энергичным и деятельным.
– Он всеми в округе командует, – объяснила Патриция и со смешком добавила: – После войны приезжайте к нам погостить, милый братец.
Адам напряженно раздумывал, как в этом древнем городе полагается приглашать очаровательную девушку на свидание. Так ничего и не придумав, он просто спросил, согласна ли она встретиться с ним еще раз.
– С удовольствием, – ответила Патриция. – А когда?
– У меня вечером вылет, а вот завтра…
– Значит, завтра. Только ресторан выберу я – вы же не местный, не знаете, где вкусно кормят.
Впоследствии Адам не раз задавался вопросом, когда именно ему стало ясно, что у них с Патрицией завяжется роман. Казалось бы, в ту суматошную пору, перед подготовкой операции по высадке десанта в июне 1944 года, было не до любовных интрижек. Однако же, увидев Патрицию на пороге старого викторианского особняка в Милфорд-Хилле, где были расквартированы служащие Женского вспомогательного территориального корпуса, Адам понял, что влюблен.
Вчера он весь день думал о ней – ну или почти весь день; в ночном небе, под обстрелом вражеской артиллерии, когда требовалось сбросить на противника две тысячефунтовые бомбы, было не до мыслей о Патриции, но, возвращаясь на аэродром, он вспоминал ее смеющееся лицо, золотистые волосы и лукавый взгляд.
Подготовка к операции «Оверлорд» шла полным ходом. На летных полях в Ибсли и Тракстоне, где стояли бомбардировщики «Рипаблик П-47», и на аэродроме в Стоуни-Кросс, близ Нью-Фореста, где базировались истребители «Локхид П-38», летчики то скучали, ожидая приказов о вылете, то отправлялись в смертельную схватку с противником в небесах над Северной Францией.
Те, кто ежедневно рисковал жизнью, о будущем не думали. Патриция наверняка понимала, что их связь будет коротка, – каждое страстное свидание могло стать последним.
Весь день Адам провел в надежде на встречу.
Когда Патриция, смущенно улыбаясь, вышла на порог, Адам сразу понял, что и она о нем думала.
– Я тебе подарок принес, – сказал он, протягивая ей небольшой сверток: две пары нейлоновых чулок.
– Ах, какое чудо!
Ужинали они не в городе, а в Харнгеме, на самой окраине Солсбери, в ресторане «Старая мельница».
– Это и впрямь мельница! – удивленно воскликнул Адам, поднимаясь по скрипучей дубовой лесенке, ведущей на второй этаж.
Столы стояли у широких эркерных окон, а в углу обеденного зала красовался рояль.
– Здесь когда-то была мельница, а до того – сукновальня, – сказала Патриция. – Наш захолустный городок когда-то был центром английской суконной торговли.
– Надо же! А чем еще славен Солсбери?
– Джон Констебль создал у нас свои лучшие пейзажи с видами собора.
– Правда? – улыбнулся он. – У вас тут и впрямь исторические места.
– Да, – согласилась Патриция.
Их накормили превосходным ужином. Они распили бутылку неплохого красного вина, а потом вернулись по заливным лугам в город, где высилась серая громада древнего собора. На деревянном мостике через реку Патриция и Адам поцеловались.
– Какие у тебя планы на вечер? – спросила она.
– Я заночую в гостинице «Белый олень».
– Ах вот как!
– Я снял там лучший номер – на случай, если приеду с женой.
– А ее фамилия тоже Шокли?
– Ага, – ухмыльнулся он.
Она взяла его под руку:
– Что ж, вперед, Шокли.
Полчаса спустя он счастливо вздохнул:
– Шокли, похоже, ты взяла инициативу в свои руки.
– Никак нет, – рассмеялась Патриция. – Я просто изголодалась.
В девять часов вечера Джон Мейсон поднялся на крыльцо особняка в Милфорд-Хилле и объяснил девушке, открывшей дверь, что пришел повидаться с Патрицией Шокли.
– Сейчас позову, – ответила она и скрылась в глубине дома.
– Она с американским летчиком гулять ушла, – донеслось из чьей-то комнаты.
У Джона Мейсона мучительно заныло сердце.
– Она вышла, – объявила девушка, выйдя на порог.
Мейсон понуро побрел на улицу. Сгущались теплые летние сумерки. Может быть, Патриция скоро вернется? Он решил подождать ее у подножия холма.
В десять часов вечера он собрался было уходить, но передумал. В половине одиннадцатого к особняку подошел подвыпивший американский солдат. Мейсон раздраженно велел ему уйти.
– Это еще почему?
– Потому что я адвокат и сейчас военную полицию вызову.
Солдат грязно выругался, но в драку ввязываться не стал – Мейсон превосходил его размерами – и ушел восвояси.
К полуночи надежды у Мейсона не осталось.
Домой он отправился только во втором часу ночи.
