ЭДМУНД. По-твоему, король имеет право вершить суд самолично, в обход старинных норм общего права?
НАТАНИЭЛЬ. Да, имеет.
ЭДМУНД. И ты это одобряешь?
НАТАНИЭЛЬ. Нет, не одобряю. Однако это не повод бунтовать.
ЭДМУНД. Значит, ты считаешь, что король неподвластен законам королевства и волен поступать, как ему вздумается?
Именно в этом и заключалась основная причина раздора. Законодатели в парламенте настаивали, что король обязан считаться с парламентскими привилегиями и общим правом, установленным Великой хартией вольностей, и не имеет права вводить налоги без согласия парламента. Любые нарушения этих древних установлений приведут к деспотической тирании.
НАТАНИЭЛЬ. Законы – королевская прерогатива.
ЭДМУНД. Только не в Англии.
Действительно, государственное устройство Англии весьма отличалось от централизованных абсолютистских монархий, установленных католическими правителями Испании и Франции. Именно такой государственный строй Стюарты пыталась навязать стране, но столкнулись с жестоким сопротивлением со стороны парламента и пуританских купцов, всеми силами отстаивавших древние привилегии.
ОБАДИЯ. Ты отвергаешь право пуритан отправлять богослужения по-своему?
НАТАНИЭЛЬ. Я, как и наш король, сторонник Англиканской церкви.
ОБАДИЯ. Ну, королю веры ни в чем нет. Значит, ты согласен с мерами, навязываемыми Уильямом Лодом и его епископами?
Натаниэль рассмеялся – даже сторонники короля с неприязнью относились к архиепископу Кентерберийскому, нещадно преследовавшему пуритан. Жестокие гонения заставили многих пуритан перебраться в Новый Свет.
В Саруме архиепископа Лода ненавидели еще и потому, что он пытался вернуть духовенству право судить мирян церковным судом. Король наконец-то пожаловал Солсбери уставную хартию, лишив епископа Солсберийского этого права, и горожане не желали возвращать власть клирикам.
НАТАНИЭЛЬ. Уильям Лод призвал церковников к порядку, а потому я поддерживаю епископов.
ОБАДИЯ. Значит, ты и католиков поддерживаешь? Желаешь, чтобы Англия стала папистской? Хочешь, чтобы король, заручившись поддержкой чужеземных войск, правил в свое удовольствие?
НАТАНИЭЛЬ. Паписты не имеют влияния на короля.
ОБАДИЯ. Еще как имеют! Не успеешь оглянуться, как ирландские католики всю страну заполонят.
Натаниэль смутился – короля часто обвиняли в пристрастии к Католической церкви. Супруга короля, католичка Генриетта Мария Французская, привезла ко двору множество своих священников. Английские пуритане не забыли ни кровавого правления Марии Тюдор, ни коварных иезуитов, призывавших народ к свержению королевы Елизаветы, ни Пороховой заговор в правление короля Якова I, 5 ноября 1605 года – неудавшуюся попытку Гая Фокса и его сообщников взорвать здание парламента. Вдобавок вот уже два года англичане опасались вторжения ирландских мятежников.
ЭДМУНД. Натаниэль, по-моему, ты не одобряешь деяний короля, однако же поддерживаешь его режим. Неужели ты полагаешь, что поведение короля изменится?
Именно опрометчивое поведение Карла I и стало искрой, из которой вспыхнул костер гражданской войны, охватившей страну.
Сначала на короля обиделись шотландцы, потому что в 1638 году архиепископ Лод потребовал, чтобы шотландские пресвитериане отвергли пуританские обычаи, подчинились власти англиканских епископов и совершали литургии по Книге общих молитв, которая мало чем отличалась от католического сарумского чина. Шотландцы взбунтовались и, приняв Национальный ковенант, начали так называемые Епископские войны.
Карл, оказавшись в весьма невыгодном положении, переоценил свои возможности: денег в королевской казне не было и войско собрать не удалось. Уилтширские отряды, узнав, что им не заплатят жа лованья, подняли восстание, которое с трудом подавил граф Пемброк.
Королю пришлось созывать парламент, однако парламентарии отвергли его требование о введении новых налогов – среди членов парламента было много пресвитериан, которые поддерживали своих шотландских собратьев, а шотландские войска мудро держались северной границы Англии.
Парламент, созванный в 1640 году (впоследствии получивший название Долгого парламента), потребовал сместить с постов главных советников короля: Томаса Уэнтворта, графа Страффорда и архиепископа Уильяма Лода. Архиепископа бросили в тюрьму, а Страффорда казнили по обвинению в государственной измене. Известие о гибели графа Страффорда привело к бунту в Ирландии, но не примирило парламент с королем.
Парламентарии упрямо отказывались удовлетворить требования Карла I о материальной поддержке войск и единоличном контроле над армией, зато приняли Великую ремонстрацию – документ, в котором перечислялись все случаи злоупотребления королевской властью.
Гордый Карл Стюарт с негодованием отверг Великую ремонстрацию и навсегда лишил Англию абсолютистской монархии, лично явившись в палату общин, дабы арестовать Джона Пима, Джона Гемпдена и еще трех влиятельных членов парламента. Жители Лондона взбунтовались и с криками «Парламент и привилегии!» высыпали на улицы города. Карлу пришлось спешно покинуть Лондон. Над страной нависла угроза гражданской войны.
Впрочем, многие полагали, что еще оставалась надежда на примирение враждующих сторон. Эдвард Гайд, граф Кларендон, член парламента и прекрасный юрист, в своих памфлетах утверждал, что можно отыскать компромисс, однако парламент, больше не доверяя королю, выдвинул чрезвычайно жесткие условия перемирия.
МАРГАРЕТ. Натаниэль, почему ты поддерживаешь короля? Разве власть парламента не предпочтительнее единоличного правления тирана?
Натаниэль не мог объяснить, почему именно он оставался верен королю. Понятно, что знатные дворяне хранят верность монарху оттого, что либо связаны родством с домом Стюартов, либо обязаны ему своим возвышением. Понятно, что невежественные крестьяне свято веруют в короля – помазанника Божьего. Но что заставляет неродовитого, но образованного юношу придерживаться монархических убеждений?
Натаниэль и в самом деле был убежденным монархистом.
Во-первых, его привлекал королевский двор и высший свет. Несколько лет назад Натаниэль полгода провел в судебных иннах – лондонской корпорации адвокатов, – решив попытать счастья на юридическом поприще. Жизнь в Лондоне вскружила ему голову. Карл I, ценитель изящных искусств, благоволил художникам и архитекторам – под его покровительством творили придворный художник Антонис Ван Дейк и архитектор Иниго Джонс, украсивший Лондон великолепными особняками в классическом стиле; супруга короля, Генриетта Мария, дочь французского монарха Генриха IV и Марии Медичи, при глашала ко двору иностранцев. Впечатлительный юноша из Сарума был совершенно очарован внешним блеском утонченной европейской культуры.
Во-вторых, монархия корнями уходила в глубокую древность. Отрицать святость королевской власти было невозможно – дарованное свыше право на престол было частью естественного порядка вещей. Английские правители, начиная с Эдуарда Исповедника, были потомками древней англосаксонской династии королей, и даже сейчас королевское прикосновение исцеляло страждущих от золотухи. Король Карл I был добрым властелином и верным супругом. А значит, члены парламента, обычные люди, не имели права ставить под сомнение законность королевской власти, освященной древними традициями. Отрицание святости монархии приведет к хаосу в стране.
