Жильбер де Годфруа весьма сожалел, что не участвовал в сражении при Креси, – имение отчаянно нуждалось в деньгах. К ведению хозяйства он всегда относился осмотрительно и внес скромные улучшения в манор: велел оборудовать умывальню, где раз в неделю служанка наполняла горячей водой большую деревянную лохань, починить сводчатый потолок кухни и установить там два больших очага. В те времена землевладельцы побогаче строили каменные хоромы с пиршественными залами на первом этаже, но Жильбер предпочитал старинные нормандские традиции – зал с узкими окнами-бойницами по-прежнему находился на втором этаже манора.
– Мой дед так жил, и мы проживем, – говаривал Жильбер.
В своем поместье он, в отличие от деда и отца, возделывал только самые плодородные земли, дабы получить наибольший доход с наименьшими затратами. Как-то раз, просматривая хозяйственные ведомости двадцатилетней давности, он сравнил их с нынешними и несказанно удивился.
ГОСПОДСКИЕ ЗЕМЛИ ПОД ЗЕРНОВЫМИ
(в акрах)
Овец тоже стало меньше; теперь стада паслись не на каменистом взгорье, а на лугах в долине, отчего качество руна улучшилось. С уменьшением размеров пахотных земель необходимость в барщине почти отпала, и многие вилланы платили оброк деньгами, что вполне устраивало Жильбера. Из-за его осмотрительности доход имения оставался скромным даже в самые урожайные годы.
И сам Жильбер, и его жена были вполне довольны жизнью, однако иногда Розе хотелось, чтобы муж почаще забывал о своей осмотрительности и действовал увереннее.
На второй день своих приготовлений Годфруа решил, что сделал все возможное для защиты манора и деревни. Как только в зале накрыли стол для полдневной трапезы, украсив его замысловатой серебряной солонкой и перечницей, Жильбер обернулся к жене:
– Может быть, послать за сыном? Или все-таки не стоит?
Роза ласково посмотрела на мужа.
В поисках невесты для сына Рожер остановил свой выбор на дочери винчестерского рыцаря Танкреда де Уайтхита, хотя за девушкой не сулили богатого приданого. Брак оказался удачным, и Жильбер часто повторял, счастливо улыбаясь:
– Единственный раз в жизни отец заключил превосходную сделку!
Все в Саруме восхищались Розой де Годфруа, высокой и грациозной, с точеной фигурой, узким благородным лицом и длинными каштановыми волосами. Впрочем, к тридцати годам Роза неожиданно поседела, однако серебристая седина ее красила.
– Леди Авонсфорда – словно белая лебедь, – говорили местные жители.
Вот уже двадцать лет супруги нежно любили друг друга. Роза родила троих детей, но выжил лишь старший, Томас, а его брат и сестра умерли в младенчестве.
По тогдашнему обычаю Томаса отдали на воспитание родственникам. Сначала он был пажом, а теперь, когда ему минуло пятнадцать лет, стал оруженосцем в замке дяди Ранульфа де Уайтхита – семейство Уайтхит было знатнее и богаче Годфруа. Поговаривали, что для трапезы там подают серебряные вилки – неслыханная роскошь, ведь в то время даже самые знатные господа во время еды пользовались только охотничьими ножами.
– Обзаведешься придворными манерами, мы подыщем тебе богатую жену, и заживешь, как подобает настоящему рыцарю, – объяснял Жильбер сыну.
Теперь, когда над Авонсфордом нависла угроза неведомого мора, Годфруа не знал, как поступить: вернуть сына домой или оставить его в Уайтхите.
Как было заведено в Авонсфорде, трапеза сопровождалась музыкой, а после обеда деревенский викарий, одновременно бывший господским капелланом, услаждал слух супругов чтением. Сегодня Жильбер отказался от услуг музыканта – местного паренька, который старательно, но не слишком умело играл на волынке. За едой супруги обсуждали, что делать с Томасом, но так и не пришли к удовлетворительному решению.
Слуги убрали со стола, и в зал вошел капеллан. Жильбер дал ему знак начинать.
Капеллан, двадцатилетний молодой человек с ранними залысинами, почтительно подошел к столу, раскрыл книгу, предложенную Жильбером, смущенно улыбнулся, обнажив щербатые зубы, и высоким звонким голосом объявил:
– Повесть о сэре Орфео.
Жильбер очень любил эту рыцарскую балладу – артурианское переложение греческого мифа об Орфее и Эвридике: Орфео, король-рыцарь, отправлялся на поиски своей жены, леди Эуридицы, похищенной феями. Жильбер де Годфруа не подозревал, что под землей, на которой стоит его манор, скрыта древняя римская мозаика с изображением Орфея.
Капеллан нараспев читал мелодичные строки:
Был сэр Орфео королем,
И Англия цвела при нем…
…Был сэр Орфео, между прочим,
До арфы тож весьма охочим…
[27]
Жильбер, знавший поэму наизусть, согласно кивал, слушая печальный рассказ о том, как леди Эуридица уснула в саду, а король фей, явившись ей во сне, пообещал ее украсть.
…Тебя отыщем мы везде,
И от людей не жди помоги,
Поотрываем руки-ноги,
И так, разъятая на части,
Равно ты будешь в нашей власти…
Сэр Орфео, узнав об угрозе, сделал все возможное, чтобы защитить жену.
…И вот, назавтра, в час полденный,
Король, в доспехи облаченный,
И десять сотен с ним – вся рать
Пришла под яблоней стоять,
Полна решимости и гнева,
А в середине – королева.
Сомкнув ряды, они стоят
И клятву верную творят:
Мол, все поляжем, как один,
Но леди им не отдадим.
И все ж оттуда, из-под древа,
Исчезла как-то королева —
Никто не знал, куда и как
Ее унес волшебный враг…
После этого сэр Орфео, в личине бродячего менестреля, отправился странствовать по миру в поисках жены. Жильбер вздохнул и, забыв об осмотрительности, вообразил себя пилигримом, который пожертвовал всем ради возлюбленной.
Наконец сэр Орфео встретил короля фей, выехавшего в лес на охоту, и заметил среди свиты придворных свою жену.
…Пред ним она —
Его пропавшая жена.
Она глядит, и он глядит.
Она молчит, и он молчит.
Но королева, видя, сколь
Он изнурен, ее король,
Слезу ронила из очей.
И тут же подскакали к ней
И прочь влекут ее подруги —
Встречаться не должны супруги.
Жильбер смахнул невольную слезу – рассказ о мимолетной встрече и расставании супругов был пронизан чувством невосполнимой утраты.
