В мае 1306 года Эдуард I призвал ко двору всю знать королевства на торжественную церемонию в Вестминстерском аббатстве, где он посвящал в рыцари своего сына и отпрысков знатных родов. Великолепное празднество стало последним в правлении одряхлевшего короля. Наследный принц Эдуард отстоял всенощную службу в аббатстве и на следующий день принял от отца посвящение в рыцари, после чего сам посвятил в рыцари триста своих спутников.
Празднование, обставленное с неимоверной роскошью, получило название Лебединого пира. Казалось, обрели жизнь артуровские легенды о Круглом столе. Эдуард I приложил все усилия, чтобы напомнить вельможам об их вассальном долге перед королем и наследником престола. Годфруа, сидевший за длинным столом, отведенным для менее знатных семейств, проникся благородным духом рыцарства.
Повсюду в пиршественном зале виднелись изображения двух лебедей – символ отца и сына. Тканые шпалеры с лебедями украшали стены, во главе каждого стола поставили кресло с высокой спинкой в виде лебедей, напоминая гостям о верности повелителю.
В разгар пира слуги торжественно подали блюдо с двумя лебедями. Старый король, которого принесли в паланкине, встал, расправив плечи, и принес торжественную клятву перед Богом и лебедями, что пойдет войной на Шотландию и разгромит мятежников, а потом отправится в Святую землю на битву с неверными. Присутствующие встретили слова короля восторженными восклицаниями.
Вскоре после этого один из придворных подозвал Годфруа к королю. Сердце рыцаря радостно забилось – Эдуард наверняка заметит, что на гербе Годфруа тоже изображен лебедь!
Постаревший король обессиленно поник на троне, склонив седовласую голову. Изборожденное морщинами чело и впалые щеки говорили о страданиях. Эдуард с усилием кивнул одному из вельмож.
– Ваше величество, позвольте представить вам Рожера де Годфруа, победителя прошлогоднего Сарумского турнира, – объявил придворный.
Король из-под набрякших век смотрел на герб, украшавший грудь рыцаря, и молчал.
– Да, мне говорили, – наконец прошептал он, не отрывая глаз от герба.
– По счастливому совпадению, герб де Годфруа – белый лебедь, – заметил вельможа.
Эдуард не произнес ни слова.
– Ваше величество, Рожер – внук Жоселена де Годфруа, вашего верного слуги, – продолжил придворный. – Он жаждет выступить в поход на усмирение мятежных шотландцев.
Король задумался, а потом смутно вспомнил переговоры с шотландскими посланниками. Что тогда произошло? Кажется, верность рода де Годфруа была поставлена под сомнение…
Эдуард устало взглянул на стоящего перед ним рыцаря:
– Увы, вы опоздали. Мне больше люди не нужны.
Рожер отвесил почтительный поклон и удалился.
Все было кончено.
Годом позже, после смерти короля Эдуарда I, на престол взошел его сын, Эдуард II. Увы, народной любовью он не пользовался, а царствование его сопровождалось многочисленными заговорами и мятежами. Ходили слухи, что король – содомит и мужеложец.
В 1309 году, по настоянию высшего духовенства, в том числе Симона Гентского, епископа Солсберийского, королевского фаворита Пирса Гавестона изгнали из Англии. Река Авон, выйдя из берегов, затопила соборное подворье и сам собор.
Впрочем, все эти беды не занимали Рожера де Годфруа.
К концу года он продал второе имение.
Нет, полное разорение семейству не грозило – Рожер сохранил и сукновальню, и манорное владение в Авонсфорде, – однако следовало признать, что роскошная жизнь осталась позади.
Рожер пытался управлять делами имения, но без особого удовольствия – к постоянной напряженной работе он не привык и в хозяйстве не разбирался. Самым большим достижением он счел восстановление заброшенного лабиринта на холме и долгие часы проводил там в одиночестве, хотя, в отличие от деда, не читал и не молился, а предавался бесплодным мечтаниям.
Своему сыну Жильберу он дал единственный совет:
– Отправляйся воевать. Если повезет, вернешь наши владения.
Рожер отчаянно надеялся на прощение сына, но мальчик, глядя на отца, делал свои, только ему одному ведомые умозаключения.
Острие шпиля окружали строительные леса, будто орлиные гнезда на горной вершине, – при сооружении последних пятидесяти футов хрупкого шатра леса пришлось возводить снаружи, пропуская горизонтальные опоры через каменную кладку. Теперь их требовалось разобрать, но шпиль на головокружительной высоте был так тонок, что казалось, не выдержит человеческого веса. Отверстия, в которых крепились бревна опор, заткнули каменными пробками с чугунными рукоятками, чтобы впоследствии, для починки, леса снова можно было установить. На самой вершине шпиля укрепили замковый камень, точнее, четыре венца замковых камней, стянутые чугунными скобами, а поверх водрузили большой чугунный крест.
Крест Солсберийского собора был не просто украшением – его вертикальная перекладина насквозь пронзала замковые камни навершия и спускалась к деревянным перекрытиям внутри шпиля, где присоединялась к стягивающему устройству, служащему для регулирования внутреннего напряжения шатра.
Впрочем, зодчие полагались не только на свое мастерство: под замковый камень благоговейно уложили небольшую круглую дарохранительницу с клочком ткани – частицей одеяния Богородицы.
Наконец, спустя почти сто лет после закладки первого камня, строительство кафедрального собора Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии было завершено.
Сумрачным вечером в конце декабря, вскоре после окончания строительных работ, в нефе собора Эдвард Масон, изумленно глядя на отца, чуть слышно прошептал:
– Ни в коем случае.
Однако переупрямить старого каменщика ему не удалось.
В канун дня поминовения святых невинноубиенных младенцев вифлеемских, то есть 27 декабря 1310 года от Рождества Христова, Осмунд Масон, на восьмидесятом году жизни, совершил самый ужасный из семи смертных грехов.
Более того, он явно желал себе смерти.
В Саруме с давних пор существовал странный обычай: в канун дня поминовения невинноубиенных младенцев избирали отрока-епископа.
Верующие со всей округи заполнили храм, с нетерпением ожидая начала церемонии. Тут была и поседевшая Мэри Шокли, и ее родственники-торговцы, и Рожер де Годфруа с сыном Жильбером. Даже юный Уолтер Уилсон, забросив ловлю ужей на реке, пришел в собор, хотя его родители, Джон и Кристина, на службу не явились.
Обычай возник в XII веке – в этот день юным служкам и певчим позволялось занять места священников и избрать одного из отроков епископом со всеми почестями, полагающимися высокому духовному сану.
В последнее время соборное духовенство вызывало недовольство прихожан. Вопреки настоятельным просьбам мэра Солсбери и городских советников епископ сохранил за собой право феодала по отношению к городу и заставлял горожан платить подати. По городу толпами бродили нищие дьячки, новоиспеченные священники без прихода, бывшие служки, певчие и звонари, ввязывались в драки, нарушали покой горожан. Несмотря на все усилия епископа Симона Гентского, уважение к соборным клирикам было утрачено: виной тому были итальянские каноники, назначенные папой римским в богатые приходы.
