– А Нонна еще что-нибудь о его сыне рассказывала? – попробовала я вернуться к прежней теме.
– Нет. Я, бывало, спрошу о нем к слову, она только рукой махнет. Соседка тоже толком ничего не знала, по какой причине они с отцом сцепились, до смерти матери, я имею в виду. Потом-то уж понятно. Года после похорон не прошло, как Збарский женился.
– Это фамилия отчима Вероники?
– Да, фамилия. Видный был мужчина. И богатый. Такие обычно на молоденьких женятся. А Нонне тогда лет сорок было, но его она, конечно, намного моложе. Збарский уже в годах был, и первой жены лет на пятнадцать старше. Первая-то была точно королева, портрет ее в гостиной висел. Нонну это очень злило, но возражать она не смела. Вообще мужу не перечила, видно, понимала, что не ровня ему.
– Это в каком смысле? – влезла Элка.
– И Збарский, и жена его первая… как бы это сказать… люди другой породы. Он на трех языках говорил, сама хвалилась. А Нонна хоть и красивая баба, но из простых. Повезло в жизни, свела судьба с таким мужчиной.
– Збарский ее любил?
– Кто знает? Говорил с ней уважительно. И Веронику баловал. Машину купил, тряпки какие угодно. А что в душе было, поди разберись. После смерти он ведь им ничего не оставил.
Мы с Элкой переглянулись, и я полезла с вопросами:
– Кому же он завещал все деньги?
– Кому-кому, сыну, понятное дело. И правильно. Сын – родная кровь, чего б ни сотворил. А бабы эти ему никто.
– Как же никто? Нонна – законная жена.
– Законная, не спорю. Видно, рассудил: пожила, попользовалась добром, и довольно. Мужику одному жить нелегко. Это женщина свой вдовий век коротать будет, а мужик – нет. Я думаю, Збарский жену свою первую любил, а Нонна подвернулась, когда от тоски на стену лез. Не подсуетись она, так вряд ли бы и женился. Нонна из тех женщин, что ужом вокруг вьется. И замуж ей очень хотелось, свою жизнь устроить и дочкину. Дом-то до того богатый был, что у нее, бедняжки, небось голова закружилась от такой-то удачи. Она и Веронику всегда наставляла, чтобы Александру Эдуардовичу свою любовь и благодарность показывала. Он с работы придет, а девчонка к нему так и ластится. Не зная, запросто решишь: родная дочь. Хотя Веронике все это не очень-то нравилось.
– Что вы имеете в виду?
– Характер у нее был своевольный. Не больно угождать любила. Однажды я слышала, как они с матерью ругались. Та ей: терпи, надо, чтоб он на нас завещание написал. С чем останемся, если он помрет? Сынок, говорит, нас засудит, все оттяпает. А Вероника-то в него, видать, была влюблена.
– В кого? – дружно спросили мы.
– В сына.
– Они были знакомы?
– Должно быть, познакомились. Только вряд ли в отцовском доме. При мне он у отца не был ни разу. А Нонна на дочку злилась, неужто, говорит, не понимаешь, он тебе отцовы деньги ни в жизнь не простит. А та в ответ: у него, мол, свои деньги есть, отцовы ему не нужны. Так что не прогадаем. И здесь поживимся, и там урвем.
– Так и сказала? – засомневалась я.
– Может, и не такими словами, но я смекнула, что к чему. Нонна давай ее ругать, а ну как Збарский про шашни с сыном узнает? Рассерчает и погонит. Да и не дело это. Они хоть и не родные, но все равно, выходит, брат с сестрой. В общем, запретила ей Нонна даже думать о нем, а Вероника так убивалась… Сколько раз ее с заплаканными глазами видела!
– То есть в сына Збарского она была влюблена по-настоящему?
– Видать, да. Но он ей от ворот поворот дал. Слышала, как она рыдала, матери в колени уткнувшись. А та ей и говорит: ничего, доченька, денежки получим, прибежит, будет у тебя в ногах валяться.
– С чего ему валяться, если у него, по словам Вероники, свои деньги есть? – нахмурилась я.
– А отцовских что, не жалко? У отца-то ужас сколько всего было! Нонну едва удар не хватил, когда выяснилось, что ничегошеньки она не получит.
– Но как же так?..
– А вот так. Александр Эдуардович на сына был обижен и всегда твердил, что не оставит ему ни копейки. Нонне, само собой, хотелось, чтоб он все на нее записал, вот и намекнула, мол, надо все по закону… А он цыкнул: ты, говорит, чего это меня хоронишь? Ну, она сразу в слезы, а он ей: помру, тебе все добро достанется. Сын, говорит, у меня гордец, судиться ни в жизнь не будет, еще и от своей доли откажется. Она вряд ли успокоилась, но, думаю, и настаивать не смела. Чтоб хуже не сделать. А когда беда случилась, выяснилось: завещание Збарский давно написал, как только на Нонне женился. И все, что имел, оставил сыну. Жене положил содержание. По мне, так большие деньги, но ей, видно, копейками показались. Оно и понятно, она ведь на богатство рассчитывала. Похоронами отца сын занимался, но в доме не появился, я его так ни разу и не увидела. Ну а потом Нонне сказали о завещании, пришлось ей из дома съезжать – он тоже сыну отошел. Она аж позеленела вся, а Вероника только что на стены не кидалась.
– Из-за того, что денег не получила?
– Может, и из-за денег. Небось, надеялась парня захомутать, а вышло по-другому: он при отцовском богатстве, и она ему не нужна. Очень убивалась.
– А как умер Збарский? – спросила я.
– У него сердце больное было. Всегда при себе таблетки носил. В то утро Нонна по магазинам отправилась, а меня в химчистку послала, костюм Александра Эдуардовича сдать. Я возвращаюсь, а он, бедный, в гостиной лежит. Рядом с диваном. И таблетки эти под рукой. Не успел их принять, так врачи потом сказали. Я к нему, он уже не дышит. Вызвала «Скорую», Нонне позвонила. Она раньше «Скорой» прилетела, да что толку? А потом на Веронику набросилась – девчонка-то дома была, в своей комнате наверху, да еще в наушниках. Александр Эдуардович, может, звал ее, да она не слышала. Нонна потом эти наушники в сердцах выбросила. Видно, любила она Александра Эдуардовича, да и чувствовала, наверное, худо ей без него будет. Так и вышло. Из дома съехали, и жизнь у нее пошла скромная. Мне сказала, на зарплату домработницы денег нет. Содержание-то она получила немалое, можете поверить. Уж точно не чета моей пенсии. Но, с другой стороны, не велика барыня, сама убраться могла, да и девчонке работа лишь на пользу. В общем, простились мы с ней и больше не виделись.
– Из дома их сын Збарского выселил? – уточнила я.
– Этого не скажу. Ничего такого не слышала. Он не приходил, но ведь таким людям самим ходить и ни к чему. У них адвокаты всякие… Знаю, что Нонне дом было жалко, она с каждой комнатой прощалась и все плакала. А дочка, наоборот, торопилась уйти. Зубы сцепила, мать за руку тянет… Характерная очень.
– Вы не знаете, сын Збарского теперь живет в отцовском доме?
– От соседки слышала, он его сразу продал. А где живет, не знаю. Отцу памятник поставил, его рядом с первой женой похоронили. Я к своим езжу, и к Александру Эдуардовичу захожу, мне как раз по дороге. В вазе всегда живые цветы. Выходит, не такой и пропащий сын, как Нонна говорила.
