Наконец Вероника села в машину, а я бегом припустила к своей, хотя могла бы не торопиться. Очень скоро выяснилось, что Вероника возвращается в «Никольскую слободу». Я дождалась, когда она войдет в гостиницу, и тоже зарулила на парковку.
В холле я устроилась возле окна и стала ждать появления Аркадия. Прошел примерно час, я забеспокоилась: он мог войти в здание через служебный вход. Вошел, не вошел… Я что, опять всю ночь буду караулить эту идиотку? Выходило именно так. Я побрела к стойке регистрации.
– Мне нужен одноместный номер.
– Да, конечно, – улыбнулась девушка и начала предлагать варианты.
– Моя знакомая здесь остановилась, я хотела бы номер рядом с ней.
– Подскажите, какой номер?
– Не помню. Фамилия Волкова. Вероника Волкова.
Здесь паспорт точно спросят, вот я и рискнула назвать ее настоящую фамилию.
– Волкова… – бормотала девушка, глядя в компьютер. – Ага… триста двенадцатый. Напротив номер подойдет?
– Вполне.
– Тогда триста тринадцатый. Паспорт, пожалуйста.
Я протянула паспорт и деньги. Девушка сканировала документ, даже в него не заглянув, и только когда она вернула паспорт, я поняла: он не мой, а Элкин. На майские праздники мы вместе летали в Сочи, и с тех пор он лежал в моей сумке. Элка уже дважды умудрялась терять документы, и за сохранность паспорта во время путешествия отвечала я. А потом забывала его вернуть, а Элка забрать, счастливо обходясь без документа. Оба паспорта в красной обложке с портретом Че Гевары. Разница только в том, что на Элкином звездочка на берете Че из красной пластмассы, а на моем ее просто нет. Увидев эту самую звездочку, я и поняла, что сунула администратору паспорт подруги. Девушка подмену не заметила. Пока я собиралась с силами, чтобы объяснить ошибку, она протянула мне ключ:
– Третий этаж. Приятного отдыха.
– Спасибо.
На душе от невольного обмана сделалось тошнотворно, хоть я и пыталась убедить себя: может, это к лучшему. Я поднялась на лифте на третий этаж. Коридор был пуст, и, проходя мимо триста двенадцатого номера, я пару минут беззастенчиво подслушивала. Все тихо.
Войдя в свой номер, дверь я прикрыла неплотно, планируя наблюдать за комнатой напротив, но дверь оказалась с секретом, точнее, была снабжена по краю металлической полосой, в результате обзор сквозь щель сокращался до минимума, и чтобы увидеть хоть что-то, пришлось бы держать ее открытой на ширину ладони. А на это непременно обратят внимание. Злясь на себя, на весь мир и особенно на дизайнера, который сотворил эту красоту, я подтащила к двери стул: не увижу, так хоть подслушаю. Просидела я часа три, все это время по коридору сновали разные люди, но никого из них триста двенадцатый номер не интересовал. Улучив момент, я замерла возле двери напротив. Тишина. Может, Вероника спит и любовное свидание отменяется? А может, его и не должно было быть и Волкова действительно навещала подругу, а ехать домой пьяной, по понятным причинам, не захотела? Пожалуй, это еще хуже. Присутствие Аркадия – хоть какая-то гарантия ее безопасности.
Я перебралась на кровать, оставив дверь приоткрытой. Что бы ни задумал Волков, по законам жанра действие должно разворачиваться глухой ночью или под утро, когда народ крепко спит.
После двенадцати в коридоре шагов уже было не слышно, из ресторана еще некоторое время доносилась музыка, но вскоре и она стихла. Боясь уснуть, я то и дело поднималась с кровати и бродила по номеру. Разумеется, каждый раз выглядывая в коридор.
К трем часам ночи бороться со сном становилось все труднее. Я зашла в ванную и долго умывалась холодной водой. Вернулась в постель, глаза упрямо слипались. И тут я услышала шорох. Так и есть: будто кто-то скребется. Или что-то тащит по ковру. В этот момент тихо, но вполне отчетливо захлопнулась дверь. Я вскочила и бросилась в прихожую. Дверь моего номера оказалась заперта. Может, кто-то из сотрудников? Я потянулась к дверной ручке, пальцы заметно дрожали. Как можно тише приоткрыв дверь, я выглянула в коридор. В той стороне, где лифты, – ни души, я повернула голову и успела заметить силуэт мужчины в конце коридора. Там, кажется, переход в соседнее здание. Я вновь припала ухом к двери триста двенадцатого номера и даже рискнула проверить, заперта ли она. Заперта. За дверью тишина. Скорее всего, по коридору прошел загулявший постоялец. По крайней мере, я постаралась убедить себя в этом. Однако отправилась следом.
Стеклянный переход в соседнее здание был пуст. Это удивило: не мог мужчина преодолеть его так быстро. Хотя почему не мог? Тут я заметила рядом дверь без номера, чуть приоткрытую. Осторожно толкнула ее, за ней оказалась лестница. Мужчина мог подняться, а мог спуститься вниз. Подняться проще на лифте, а вот если он не хотел, чтобы на ресепшене его заметили… Я перегнулась через перила, никого не увидела, зато услышала, как внизу хлопнула дверь. И начала спуск по лестнице.
Дверь на улицу оказалась незапертой, выходила она на задний двор. Туи здесь росли сплошной стеной, за ними двор не разглядишь. В этот момент я вновь услышала странный звук, точно что-то тащили волоком. Здесь было темно, ни в одном из окон, выходящих во двор, свет не горел, может, оттого мне вдруг стало страшно. Отходить от двери не хотелось, точнее, возникло острое желание поскорее оказаться в номере.
Я попятилась и тут захлопнулась дверь машины, а потом заработал мотор. Я все-таки решилась обогнуть ближайшую тую. Свет фар ударил в глаза, машина стремительно развернулась и через мгновение скрылась за углом. Я побежала за ней, надеясь, что, если она окажется на дороге, я смогу ее разглядеть, но машина свернула не направо, где были ворота, а налево. Должно быть, там тоже имелся выезд.
– Черт, – пробормотала я и тут же сердито подумала: «Далась мне эта машина» – и пошла назад. Глаза успели привыкнуть к темноте, к тому же вдруг выглянула луна, зависнув прямо над крышей, и стало заметно светлее. Я зябко поежилась, таращась на небо, пробормотала «Красота-то какая», но мысль о том, что триста двенадцатый номер остался без присмотра, заставила меня шевелиться.
Я поднялась на третий этаж и, поравнявшись с номером, который занимала Вероника, прислушалась. Тихо, как в могиле. Невольно поежившись от подобного сравнения, я поспешно вошла в свой номер. Все люди спят, только я бегаю как ненормальная. Сев на постель, я вздохнула, затем рухнула на спину и уставилась в потолок. До рассвета я не смыкала глаз, часов в пять еще раз вышла в коридор, припала ухом к чужой двери, зло подумав: «Дежурство закончено», – и отправилась спать.
Проснулась я часов в девять, хотя была уверена, что просплю до обеда. Приняла душ и пошла завтракать. В большом зале Вероники не оказалось, не было ее и на веранде. Она могла еще спать, а могла позавтракать раньше, но то, что ее не видно среди гостей, меня расстроило. Хотелось убедиться: с ней все в порядке, – и побыстрее уехать отсюда. Приключения мне уже надоели.
Оказалось, они даже не начинались. Само собой, по пути в номер я опять замерла возле двери триста двенадцатого номера. Там царила тишина. Спит или уехала? Я вернулась в начало коридора, где было большое окно, выходившее на парковку, и, увидев машину Вероники, вздохнула с облегчением. Хотя с какой стати?
