– Ладно. Спасибо и до свидания, мне пора к морю.
– Я провожу, – вскинулся он, – одной небезопасно!
Пришвартованные суда с иллюзией деловитого движения покачивались в воде. Пассажиров было немного, паром словно чего-то выжидал, игнорируя расписание, но наконец лениво заколыхался поперек встрепанных волн.
От берега переправы через косу простирался сосновый лес. Деревья выстроились бронзовым колонным пролетом с темно-зеленой аркой, но местами шквальные порывы нарушили монолитность коридора, и «стены» кренились в разные стороны. Шишки топорщились на патлатых ветвях крупные, иззелена-бурые и каменно-твердые в смолистой смазке. Низкая ветка мазнула по губам длинными иглами с отчетливо различимой глазами огранкой.
– Безлюдная бухта, – сказал Антанас. – Еще не купаются, холодно.
Тропа расширилась, ноги начали увязать глубже в рассыпчатом песке. Ветра пытались вылепить волны из этой чуть желтоватой манной крупы, а получились морщинистые наплывы, совсем не похожие на…
– …Море!
Переливаясь сизыми, как перья горлинки, грозовыми и огненными мазками, перевернутое небо с шипящим плеском протянуло к Изе пенные лапы. Над вспыхивающими слюдяным блеском осколками зыби с криками носились чайки. Вдали у размытой границы горизонта маячил в воздухе силуэт едва различимого судна, заякоренного к солнечному столбу. Пахло солеными огурцами, а может, корюшкой.
Море влекло к себе, уговаривая ощутить безвоздушную легкость тела. Глядя в обманчивые глаза живой пучины, Иза кое-как вернула в реальность смятенные чувства и мысли. «Я отдам то, что принадлежало тебе. Я за этим к тебе и пришла». Достала из кармашка сумки мамин кулон.
– Вы куда? – Антанас поймал ее за руку.
– Заберусь на камень, – она показала на лобастый валун в мелководье, – и отдам морю это, – раскрыла ладонь.
Он невольно присвистнул от восхищения.
– Семечко в янтаре! Крупное, похоже на яблоко в разрезе… Зачем вы хотите бросить такую красоту в море?
– Маме обещала, – просто сказала Иза.
Холод недружелюбно коснулся подошв, ошеломил ледяной хваткой икры.
– Вы сейчас одежду испортите, – предупредил Антанас. Иза махнула рукой – пускай, юбка все равно уже намокла.
Шагать было тяжко, вокруг кипела не вода, а какая-то сжиженная ледяная ртуть. Валун, выступавший примерно в пятнадцати метрах от линии песка, стал казаться Изе недосягаемым. Боже мой, что за блажь заставила ее тащиться сюда?! Лучше бы без причуд кинула кулон в прибой!
Мертвецкая стужа пробрала тело до самых малых косточек, когда Иза, задыхаясь, добрела до камня и убедилась, что не сможет на него влезть. Он был слишком высокий, покатый и скользкий. Чуть не расплакалась от досады, но – вот удача! – почти ничего не чувствующими пальцами ног удалось нащупать ступенчатые наплывы.
Мокрая юбка облепила тряские от страха и холода колени. Иза стояла на крохотном островке лицом к морю – одна перед бездной, будто после кораблекрушения. Боялась повернуться – мерещилось, что позади нет ни берега, ни Антанаса, – и в то же время боролась с желанием броситься вниз. В венах Изы текли капли крови родителей и, возможно, частицы их воспоминаний, иначе не объяснить, почему так хотелось спрыгнуть и долго, бездумно плыть туда, где недавно виднелся причаленный к солнцу корабль. Представив себя летящей в пропасть на вспорхнувших водяных крыльях, она зажмурилась и в последний раз поднесла бел-горюч камень к губам.
…Ох, как же приятно после студеной купели ощутить ступнями нагретый песок! Он тонко хрустел ракушками и с каждым шагом возвращал телу тепло. Иза была благодарна Антанасу за то, что он дал ей побыть наедине с морем и побежал к нему после нее. Похоже, истинным балтийцам нипочем холод манящей глубины.
Подсыхая на ветру, блузка и юбка встопорщились и зашуршали, словно вынутые из тузлука. Рядом спикировала чайка. Первая, вторая… Иза угостила их магазинскими сушеными рыбешками, и птицы вдруг налетели, истошно крича. То, что гостинцы пересолены, нисколько их не смутило, проглотили все и с дикими воплями погнали ее по берегу. Слава богу, примчался Антанас и отбил Изу у наглых чаек.
– Я видел ваше украшение под водой, – сообщил он, одеваясь. – Кулон застрял в скальной щели. Можно выковырнуть его оттуда, но холодновато и глубоко.
– Мне по грудь.
– Этот баклыш – верхушка подводной скалы, за ним яма.
– Пропасть?! – ахнула Иза, ежась от мысли, что сделай она лишний шаг – и бездна бы ее поглотила.
– Не Марианская впадина. Небольшой провал, и янтарь близко, я его с камня увидел. Смотрю – что-то блестит в трещине, нырнул – точно он. Так достать?
– Не надо. Юрате сама возьмет.
Антанас вздрогнул и уставился как-то странно:
– Юрате?..
– Русалка, – засмеялась Иза, – дочь морского царя. Не знаете разве?
– Ах, во-от вы о ком… А я-то, грешным делом, подумал о другой девушке. Юрате – так зовут продавщицу из парфюмерного магазина.
– Почему она мне нагрубила?
– Есть несколько причин… – мешкал Антанас.
– Скажите какие, – потребовала Иза.
– Во-первых, вы – красивая. Во-вторых, человек приезжий… – Он запнулся.
– В-третьих?
– В-третьих, Юрате – дочь партизана. Слышали о лешке бролес – лесных братьях?
– Нет.
– Значит, не видели фильм «Никто не хотел умирать».
– При чем тут все это?
– Попробую объяснить, – вздохнул Антанас. – В сорок четвертом на хутор отца Юрате пришли бойцы Красной армии и зарезали всех коров. Сказали – благодарите, недобитые кулаки, что вас самих не шлепнули. Коровы-то ладно, черт с ними, но красноармейцы силком захватили с собой в солдаты Валюса, старшего брата Юрате. Она тогда только родилась, а брату исполнилось семнадцать. Назавтра случайный свидетель сообщил отцу, что его сына расстрелял один из «красных», по виду то ли цыган, то ли молдаванин. Отец догнал бойцов и сразу увидел в отряде чернявого парня в яловых сапогах Валюса. Выяснилось, что чернявый подстрелил его якобы при попытке к побегу, как предателя и дезертира… И тогда отец Юрате ушел к лешке бролес. В отряде сопротивления он встретился с моим дедом. Они вместе боролись с оккупантами.
– С какими… оккупантами?
– С советскими.
– А фашисты? Они не оккупанты?
– Литовцы стремились отстоять свою независимость от тех и других. Прятались по бункерам в лесах, нападали на местные отряды «ястребков»-коммунистов и уничтожали предателей. Тех, кто помогал советской власти разорять хутора и ссылать лучших людей Литвы в Сибирь. Вам же, конечно, известно, что Сибирь всегда была каторгой…
– Значит, фашистов они не уничтожали?
– Не сомневаюсь, что это случилось бы потом.
