– Погоди минутку. Ты меня ошарашил. Я ничего не пропустила? Где ты сейчас?
– Я в Бутте, – как ни в чем не бывало сообщил он.
– Монтана?
– Да, мадам. Я прилетел сегодня. У меня классный ребенок. Не ребенок – мужчина. Работает помощником гуртовщика на ранчо, у него трое детей и скоро родится еще один, девочка. Я пока их не видел, но завтра иду к ним на ужин.
– О, Эверет, – проговорила она таким же взволнованным голосом, как и он. – Я так рада. Как Чад… тебя принял?
– Очень… благородно. Я не знаю, как прошло его детство и что он чувствует, но, кажется, рад меня видеть. Может быть, мы оба только сейчас созрели для этой встречи, и потому она так прошла. Он тоже посещает «АА», вот уже восемь лет. Сегодня мы вместе ходили на встречу. Он цельный, понимаешь? И он гораздо взрослее меня, когда я был в его возрасте, а может быть, и сейчас. Я был полный оболтус… А он… Он нет.
– Ты молодец. Не напрасно я в тебя верила.
– Без тебя я бы не смог. Спасибо, Мэгги. – Она вернула ему сына. И… целую семью, деликатно и постоянно подталкивая его, не давя, нажимала…
– Смог бы. Я очень рада, что ты позвонил и рассказал мне. Сколько собираешься там пробыть?
– Пару дней. Мне надо в Нью-Йорк в канун Нового года. Концерт Мелани – я должен его снимать и писать о нем. Но сейчас мне тут хорошо. Как бы я хотел, чтобы ты прилетела ко мне в Нью-Йорк! На концерт бы сходила – тебе бы понравилось.
– Может быть, и приеду. На какой-нибудь из концертов. Хотелось бы.
– В мае будет концерт в Лос-Анджелесе. Я приглашаю тебя. – Если повезет, то, может быть, она найдет к тому моменту какое-то решение, чтобы уйти из монастыря? Но ей нужно время. А он пообещал, что не будет давить на нее. Он помнит это.
– Желаю тебе весело провести завтра время с детьми, Эверет. Позвони мне потом и расскажи, как все прошло.
– Обещаю. Спокойной ночи, Мэгги… и еще раз спасибо тебе…
– Не благодари меня, Эверет… – По ее голосу он понял, что она улыбается. – Благодари Бога.
И перед тем как уснуть, он поблагодарил Его.
На следующий день Эверет пошел покупать для детей игрушки. Для Дебби он купил флакон духов и для всех – большой шоколадный торт к чаю. Он вынес подарки в пакетах – Чад заехал за ним и помог все расставить на заднем сиденье. На ужин, сказал он, будут куриные крылышки на гриле и макароны с сыром. Меню придумывали всей семьей.
Оба были рады видеть друг друга. Чад привез его в маленький опрятный дом, который Эверет уже видел. В доме было тепло и уютно, хоть в гостиной валялись игрушки, работал телевизор и на всем, на чем только можно, ерзали дети. На диване полулежа сидела красивая бледная блондинка.
– Вы, должно быть, Дебби, – обратился он к ней. Она встала и протянула ему руку.
– Да, это я. Чад так рад, что вы встретились. Мы довольно часто говорили о вас все эти годы. – Она сказала это так, словно с ним были связаны приятные воспоминания. Хотя вряд ли такое возможно…
А потом его обступили дети. Какие же они были славные. Такие же красивые, как их родители, и с виду дружные. А девочка вообще ангелочек. Мальчишки напоминали ему ковбоев – довольно крупные для своего возраста. Семья ну прямо просилась на плакат штата Монтана! Пока Чад колдовал над барбекю, Дебби лежала, а Эверет затеял игры с детьми. Игрушки его внукам понравились, и он радовался не меньше их, показывал карточные фокусы, а потом посадил Аманду себе на колени. Когда ужин был готов, он помог Чаду разложить еду на тарелки. Все было естественно, по-домашнему – для Эверета сплошная экзотика. Дебби не смогла сесть вместе со всеми за стол – но подавала остроумные реплики, и это еще больше украсило пиршество. Эверет веселился вовсю, и ему было очень жаль прощаться с сыном и внуками, когда пришло время. Чад вызвался его отвезти. Не надо и говорить, что Эверет, уходя, не хотел покидать этот дом.
Уже возле мотеля Чад повернулся к нему и задал вопрос:
– Я не знаю, как ты настроен… не хочешь встретиться с мамой? Ничего страшного, если нет. Я подумал, что надо спросить.
– Она знает, что я здесь? – нервно сглотнул Эверет.
– Я сказал ей сегодня утром.
– А она хочет видеть меня? – Вряд ли ее воспоминания лучше, чем у него, а может быть, даже хуже.
– Она сомневается. Но, думаю, ей любопытно. Она сказала, что всегда была уверена, что ты вернешься и вы встретитесь. Вообще она редко говорит о тебе. Сейчас сказала, что может встретиться с тобой завтра утром. Она приедет в город к зубному врачу.
– Что ж, пожалуй, – задумчиво проговорил Эверет. – Я хотел найти ее через сайт, но не вышло. А тебя вот сразу нашел. – Он пригласил на завтра Чада и его семью поужинать вместе. Чад сказал, что они любят китайскую кухню. В городе есть хороший ресторан. Потом он улетит домой. Значит, утро свободно. Почему бы не увидеться с матерью его прекрасного сына? И они окончательно закопают топор войны.
– Так я скажу ей, что она может зайти к тебе, если надумает.
– Как ей будет удобно, – отвечал Эверет, проваливаясь в смутные ощущения.
Чад пообещал передать матери его приглашение и сказал, что перед ужином заедет за ним. В тот же вечер Эверет опять звонил Мэгги, рассказал ей, как провел время и какие у Чада дети – красивые и хорошо воспитанные. И по непонятной себе самому причине он умолчал, что, возможно, завтра встретится с бывшей женой. Он пока еще не вполне переварил эту мысль, и его одолевали дурные предчувствия. А Мэгги радовалась за него еще больше, чем накануне.
Сьюзан появилась в мотеле в десять утра. Эверет только что съел слоеное пирожное и выпил кофе. Она постучала в дверь его номера, и, когда он открыл, они какое-то время стояли и пристально всматривались друг в друга. В номере было два стула, и он предложил ей войти. Она почти не изменилась и в то же время выглядела как-то иначе – высокая женщина, она прибавила в весе, но лицо осталось прежним. Она с интересом рассматривала его. А он, наблюдая за ней, словно исследовал осколок своего прошлого. Место и человек знакомы ему, но он ничего к ним не испытывает. Он не мог вспомнить своей любви к этой женщине и сомневался, что вообще испытывал к ней это чувство. Они были слишком молоды, растеряны и напуганы, когда «влипли». А сейчас сидели, смотрели друг на друга и подыскивали слова для разговора. Между ними не было ничего общего. Под влиянием юношеской страсти, когда они начали встречаться и она забеременела, он не заметил этого. И теперь вспоминал свои ощущения, когда ее отец настоял на том, чтобы он женился на ней. Он чувствовал тогда, что попал в капкан, из которого нет выхода, а будущее казалось ему совершенно бесперспективным. И ему пришлось согласиться, и это было для него равносильно пожизненному заключению, а предстоящая жизнь казалась длинной пустынной дорогой, и его переполняло отчаяние. От одного только воспоминания у него сейчас перехватило дыхание – он вспомнил обстоятельства, приведшие его к бегству и началу запойной жизни. Жизнь с этой женщиной казалась ему самоубийством. Он не сомневался, что она хороший человек, но ему она совершенно не подходила.
