Дальше вместо очередного героя сказки начиналась какая-то длинная надпись. Виктор удивился, что художники проигнорировали Буратино, ведь из этой шайки он был самым харизматичным.
Негритянка успела куда-то исчезнуть, но Виктор не обратил на это внимание, он целеустремленно шагал вдоль забора, глядя на поверхность под острым углом и читая крупные буквы поштучно.
«ПОЧУВСТВУЙ ЭТО», – сложил Сигалов, когда дошел до конца и оказался у перекрестка. Бетонные секции огибали угол и уходили далеко влево. Боковым зрением Виктор отметил вторую надпись – или, быть может, продолжение первой – тем же цветом и тем же агрессивным шрифтом. Не сворачивая, он перешел через дорогу и остановился.
В висках стучало так, что кружилась голова. Все страхи, одолевавшие Сигалова с момента, когда он услышал в новостях про пожар, вновь догнали его и разом навалились. Стоя у перекрестка спиной к проезжей части, он чувствовал, что вся улица застыла и впилась в него тьмой ненавидящих взглядов.
Виктор глубоко вдохнул и обернулся.
На этой стороне забора была нарисована танцовщица с ярко-синими волосами. Держась за шест, она прогибалась так глубоко, что кончики волос сливались с синими шортами.
Дальше на несколько секций растянулась длинная и броская надпись. С места, где находился Сигалов, были видны обе ее части, теперь он мог прочитать целиком:
«ПОЧУВСТВУЙ ЭТО – ОКУНИСЬ В АД».
Оставаться здесь было невыносимо. Не задумываясь, – как берут с тарелки второй пирожок, – Виктор шагнул с тротуара под красный школьный автобус.
Ассистент врача дремал у стены, больше в палате никого не было. Сигалов свесил ноги с кровати, посидел, раскачиваясь, как заспанный ребенок, и тихо поднялся.
– Извините! – тут же встрепенулся медик.
– Это ты извини, я не хотел будить.
– Я не спал! Только присел на минутку… и…
– Да брось ты, – скривился Виктор, снимая с себя датчики. – Я не генерал, со мной не надо всего этого. Где они, кстати? Остальные где?
– У вас тут сообщение на трубке. От Игоря Сергеевича.
– Откуда знаешь? Прочитал, что ли?
– Зачем?.. Он при мне его написал и отправил. Никто не знал, когда вы закончите.
– А сколько это длилось? Я не засек время.
– Четыре с половиной часа, – без запинки ответил медик.
Сигалов недоуменно хмыкнул:
– Четыре часа – это считается много?
– С половиной, – кивнул, как болванчик, ассистент. – Для нашего морфоскрипта это практически невозможно. Как вы себя чувствуете?
– Да как… Не знаю… Нормально вроде. Настроение только ни к черту.
Виктор взял коммуникатор и прочитал послание Коновалова.
«Всё отлично. Завтра можешь не выходить, отдохни. Обсудим позже».
– А что с настроением? – спросил медик. – Есть причина?
– Уже нет. – Сигалов улыбнулся, постаравшись это сделать искренне. – Меня отсюда выпустят? Через ваши секретные уровни я сумею один пройти?
– Думаю, да, – не совсем уверенно проговорил молодой человек. – Правда, я без сопровождения ходить не пробовал. Но мне и не положено.
Виктор не знал, сколько в ответе ассистента было искренности, а сколько манипуляции, но это не помешало ему преисполниться гордостью. В таком мощном проекте, с таким фантастическим скриптом, с такой, в конце концов, безумной охраной – он, Виктор Сигалов, считался важной птицей. Ну или в крайнем случае важной птицей на испытательном сроке.
– Вот и проверим, – буркнул он, выходя в коридор.
Сигалов без каких-либо трудностей пересек пустую площадку и поднялся в лифте к выходу. Человек на вахте в его сторону даже не взглянул. Если бы Виктор захотел что-нибудь отсюда стащить, это оказалось бы унизительно легко.
Задумавшись, он чуть не наскочил на стеклянные двери. Сигалов остановился, толкнул створку ладонью, но та не шелохнулась. Странно… Насколько он помнил, автоматические двери на улицу открывались сами, ни ручек, ни кнопок у них не было. Виктор посмотрел в пол и оценил толщину стекла. С поправкой на оптические эффекты сантиметров пять там было как минимум. Такое ведь и пуля не пробивает…
– Бейджик достаньте, Виктор Андреевич, – продребезжал за спиной вахтер.
– И куда его тут приложить? – спросил Сигалов, оглядываясь вокруг.
– Просто достаньте. Вы его уже убрали? Не надо так, Виктор Андреевич, не надо.
Вытащив бейджик из кармана, Сигалов тут же убедился, что двери исправны. Похоже, дело было не только в магнитных метках, но в чем-то еще, менее очевидном. Демонстрировать интерес к системе безопасности едва ли было разумно, поэтому Виктор просто махнул охраннику рукой и вышел из здания.
Машин на маленькой улочке возле офиса не было, но Сигалову как раз и хотелось пройтись пешком. Расправив плечи, он не спеша побрел прочь от офиса. Когда Виктор отошел, как ему показалось, уже достаточно далеко, он достал коммуникатор и вызвал Аверина. Аркадий ответил мгновенно:
– Здорово, чего хотел?
– Привет. Ты помнишь свою танцовщицу в стриптиз-баре?
– Ну а как же. Вот только что закончил ее перекрашивать.
– Да?.. И в какой цвет? – осторожно поинтересовался Виктор.
– В синий, – отрывисто произнес Аркадий. – Пусть всё-таки будет Мальвиной. Надежный драйвер.
– Это триггер, а не драйвер, – механически возразил Сигалов.
– Драйвер, триггер – каждому своё.
– Ясно. А откуда ты ее знаешь?
– В школе проходили, «Золотой ключик» называется.
– Нет, я не то хотел спросить. Ты в жизни каких-нибудь Мальвин встречал?
– А зачем тебе? Ладно, дай подумать…
Аверин замолчал. Виктор с трубкой возле уха прошагал по улице метров тридцать, пока не потерял терпение.
– Аркаш, ты личный дневник там листаешь или что?
– Извини, Сигалов, я отвлекся. Так о чем ты спрашивал?
– Видел ли ты реальных девушек по имени Мальвина, блин! Ты что такой неусидчивый?
– Сейчас… Нет, кажется. Ирин было много, штук шесть, наверно. Или, погоди… семь. Была одна Мила, ну ты понял. Алён целых три, причем подряд. – Аверин говорил так медленно, что было не ясно, вспоминает он или выдумывает. – А, нет, не подряд! Между ними была еще одна Ирина. Между Алёнами. Ну, не в том смысле, конечно, что между ними… А вообще, кстати, это было бы…
– Спасибо, Аркаш, очень помог, – проскрежетал Виктор, выключая коммуникатор.
Не успел он убрать трубку, как она загудела в руке. Зачем-то звонил Туманов. А Виктор-то был уверен, что распрощался с этим человеком навсегда.
– Привет, Егор, – холодно произнес он.
