Нища, нища. Бабушке-то лучше, она знает свою дорогу, за ней монастырь, люди, которые ее ждут.
Найти бы бабушку, ходить с ней, собирать милостыню. Все же не одна.
Бурда была горячая, даже сладкая, и все-таки отдавала кофе. Жар и запах горящих поленьев от очага, пламя свечей по стенам, тихие разговоры, сладковатый табачный дым, стелющийся под потолком…
«Ну вот я и пришла, хоть сюда. И хоть такое, но Рождество. И я не одна. Кругом люди», – подумала растроганная Яэль. У нее возникло даже какое-то чувство братства, первый раз в жизни.
Неожиданно кто-то из сидящих у огня обернулся, посмотрел на нее и со смехом воскликнул: «Она одна! Сделать, что ли, ей массаж ног?»
Кто-то сказал «О!». Все захихикали и замолчали в ожидании.
Что тут за народ? Яэль на всякий случай сосредоточилась на своем кофе. Вдруг похолодело в груди, стало страшно торчать у всех на виду. Над ней что, смеются?
Но тут произошло что-то непонятное – в дверях стоял некто посторонний, кого здесь не было. Он, метнув недобрый взгляд на шутника, быстро прошел среди сидящих людей и возник перед Яэль. Замерзший, замотанный по брови мужчина. Видны были одни светлые глаза. Он поздоровался, неторопливо размотал на себе пеструю шаль, высвободил свои длинные пушистые волосы, опустился к ногам Яэль и начал расшнуровывать ее мокрые ботинки, потом снял их, дальше больше, стащил носки и стал растирать замерзшие ступни Яэль своими горячими, необыкновенно сильными руками.
Она сидела окаменев. Это и есть массаж ног?
Народ теперь жужжал, занимался своими делишками, никто не смотрел в их сторону.
Но, наверное, здесь так полагается. Такая услуга.
Он буквально разбирал по косточкам ее пальцы и, согрев, собирал их обратно.
Рождество, взрывы ракет за окном, морозная ночь в горах, горячий кофе и первый в жизни человек, который так решительно коснулся ее ступней.
Она жутко стеснялась и думала, как ему заплатить, а он вдруг привстал и поцеловал ее, поздравив с наступившим Рождеством…
– Привет! – наконец сказал он. – Меня зовут Кевин.
– Меня Яэль.
Гораздо позже Яэль узнала, что массаж ступней – это как бы предложение. Признание в любви, так сказать. Не для посторонних взоров.
Ее, грязную, усталую, чужую, люди в фенечках и шалях подвергли насмешке. Какому-то своему испытанию.
Кевину ничего не оставалось, как защитить ее.
Он больше так и не отпустил Яэль. Они вместе обходили монастыри в поисках Нины, а когда принцесса сломала ногу, он пронес ее через горы на закорках, он сидел с ней в местной больнице, когда ей накладывали гипс, и сидел с ней в Дели, когда ей этот гипс снимали и ругали предыдущих врачей за неграмотность, он учил ее многим вещам, бедный йог, американец из Флориды, ее гуру, как и она, человек без пристанища, Кевин.
Что такое поиск себя? Это иногда поиск другого человека.
И это Кевин ей в конце концов сказал: есть сведения, что русская женщина Нина К. умерла в дальнем монастыре пять лет назад. Ее там все почитали за кротость и доброту.
А кладбищ в горах не бывает… Монахов, видимо, оставляют птицам.
Через год удалось найти этот монастырь.
Все было как говорила бабушка, снег, ветер, горы внизу, кричащие птицы. Яэль стояла замерзшая, вся в слезах, нищая. Однако ее охранял Кевин, которого ей подарила бабушка.
Затем прошло время, как оно всегда проходит.
У них теперь, у Кевина и Яэль, своя школа йоги и массажная студия, он научил принцессу всему, и в разное время в разных местах по земному шару они теперь вывешивают при дороге свой кусок красного ситца, на котором крупно написано рукой Яэль «Yoga».
Это Флорида. Это Гоа. Это Шри-Ланка.
А телефон так и остался с Яэль. Может быть, когда-нибудь бабушка опять позвонит…
Мырка и ее смех
Что осталось у нее от прежних времен – так это звонкий не по возрасту смех, который, однако, звучал все реже и реже.
Обстоятельства жизни были таковы, что смеяться было нечему. На руках больная сестра. Обе в одной маленькой квартире. Сестра больна по-настоящему, так что не выходит.
Она старшая, с детства была обожаема родителями, выросла уверенная в себе.
Младшая, это та, которая любила раньше смеяться, она родилась вообще случайно, думали хотя бы что мальчик, нет, опять девка. И разница была между ними всего полтора года. Не успели поднять на ноги старшую, полюбоваться на ее успехи и первые шаги, как мать опять с тяжелым животом, и там висит ненужный ребенок.
Она, младшая (ее зовут как-то обычно, а в семье звали Мыра, Мырка), от своей сестры терпела начиная с детства.
Вот мать идет в магазин, девочек в шубах оставляет за порогом, на улице, чтобы в магазине не запарились (и ничего бы не клянчили купить), стойте, никуда ни шагу и ни с кем не разговаривать, конфет не брать.
Младшая, Мырка, под присмотром Шуши.
И старшая, семилетка Шуша, начинает: сейчас уйду к маме, тебя брошу, ты нам не нужна, ты маме не нужна, только я. Моя мама, не твоя. Уходи.
Мырка трясется и плачет. Шуша на нее шикает, люди на тебя смотрят! Мырка прячет лицо в рукав, рыдает. Мама приходит, Шуша жалуется, что Мырка специально стала реветь на глазах у всех, чтобы ее пожалели, бедный ребенок.
И потом тоже всю жизнь Шуша королевствовала над Мыркой, ревновала к матери до маминых последних дней. И ко всем Мыркиным друзьям тоже ревновала.
Мырке удалось после бабушки получить ее квартиру (ухаживала за умирающей два года безотрывно), Шуша восстала, почему все ей, у нас равные права наследства!
На год перестала с ней общаться, до последней болезни мамы, а потом вдруг позвонила, совесть есть? Или я одна должна все это выносить?
И кричала на Мырку, когда та вышла замуж, ты что делаешь, ты ему не нужна. Он просто тебя использует! Ему только квартира твоя интересна!
И действительно, Мырка женилась на Сергее Ивановиче как-то однобоко, по своей инициативе, ей в служебном буфете признался в своей беде мужик, она села к нему за столик, это был прежний знакомый с другой работы, и он сказал, что жена выгнала, развелась с ним, выписала его и продала квартиру, жить негде (он сам был из Сибири). И работу потерял.
Мырка предложила, живи у меня. Ей уже к тому времени было почти что сорок. Она по глупости, по жалости это предложила, очень уж плохой вид был у мужика. Он тогда сразу сказал, а мне ведь еще нужна прописка, а то нигде не берут на работу. Ну и хорошо, поженимся.
Поженились, Сергей Иванович прописался, мало того, Мырка ему предложила (по наивности) подарить половину квартиры в собственность. Гулять так гулять. Пусть он не чувствует себя приживалом, бедный муж.
