– Ты ходила на панихиду по Эмили Фавур?
– Ходила. – Флер затушила сигарету. – Впечатление не ахти. Там в самом деле водятся деньги?
– О да! – встрепенулся Джонни. – По край ней мере, должны водиться. Мой приятель, он работает у де Руше, говорил, что у Ричарда Фавура на личном счету несколько миллионов, а есть еще и семейная фирма. Как там не быть денежкам?
– Что ж, завтра я с ним встречаюсь за ланчем, проясню этот вопрос.
Флер подошла к камину и принялась рассеянно перебирать карточки с приглашениями, адресованные Джонни и Феликсу.
– Знаешь, тебе бы снизить планку, – посоветовал Феликс. – Могла бы удовлетвориться простым заурядным миллионером… время от времени.
– О чем ты говоришь! Миллиона в наше время ни на что путное не хватит, – отмахнулась Флер. – Ты это знаешь не хуже меня. А мне необходимо обеспечить себя на будущее. – Ее взгляд упал на фотографию в серебряной рамке: маленькая девочка с сияющим на солнце нимбом пушистых светлых волос. – Обеспечить Зару, – поправилась Флер.
– Милая Зара, – отозвался Джонни. – Давно уже о ней ничего не слышно. Как у нее дела?
– Нормально, – туманно ответила Флер. – Она в школе.
– Кстати… – Джонни покосился на Феликса. – Ты ей уже сказал?
– Что? Ах, об этом… Нет пока.
– Что такое? – насторожилась Флер.
– Нам тут позвонили на прошлой неделе…
– Кто звонил?
– Хэл Уинтерс.
Последовала короткая пауза. Наконец Флер спросила:
– Что ему нужно?
– Хочет с тобой пообщаться.
– Что вы ему сказали?
– Ничего. Сказали, что мы не знаем, где ты сейчас.
– Хорошо.
Флер осторожно перевела дух. Потом наткнулась на взгляд Джонни и быстро отвела глаза.
– Флер, – серьезно сказал Джонни, – тебе не кажется, что надо бы ему перезвонить?
– Нет, не кажется, – отрезала Флер.
– А, по-моему, стоило бы.
– А, по-моему, нет! Джонни, я тебе уже говорила, я не желаю это обсуждать.
– Но…
– Ты меня понял? – рявкнула Флер. – Не желаю!
Не дав Джонни времени снова раскрыть рот, она подхватила сумочку, тряхнула головой, откидывая волосы назад, и стремительно вышла из комнаты.
3
Ламберт положил трубку на рычаг и несколько секунд неподвижно смотрел на телефон. Потом обернулся к Филиппе.
– Твой отец просто дурак! – выкрикнул он. – Тупой, проклятый дурак!
– Что он сделал? – испуганно спросила Филиппа.
– С бабой какой-то связался, только и всего. В его-то возрасте!
– И так скоро после маминой смерти, – подхватила Филиппа.
– Вот именно, – кивнул Ламберт. – Вот именно.
Он одобрительно взглянул на Филиппу, и ее от радости бросило в жар. Ламберт нечасто так смотрел на жену.
– Это он сейчас звонил – предупредить, что приведет ее с собой на ланч. И говорит, как…
Ламберт скорчил рожу, и Филиппа поскорее отвела глаза, пока не успела сформироваться крамольная мысль, что она вышла замуж за необыкновенно уродливого мужчину.
– Как пьяный, – закончил Ламберт.
– С утра пораньше?!
– Да не в том смысле, – нетерпеливо отозвался Ламберт. – Пьяный не от выпивки, а…
Он умолк. Несколько секунд Ламберт и Филиппа молча смотрели друг на друга.
– От счастья, – договорила Филиппа.
– Ну да, – словно нехотя, буркнул Лам берт. – Что-то в этом роде.
Филиппа наклонилась к зеркалу и дрожащей рукой начала подводить веки жидкой тушью.
– Кто она? – спросила Филиппа. – Как ее зовут?
– Флер.
– Флер? Та самая, с поминальной службы? У нее еще такая чудесная шляпка?
– Черт побери, Филиппа! Неужели я стал бы его спрашивать, какая у нее шляпка? Давай-ка поторопись.
Не дожидаясь ответа, Ламберт вышел из комнаты.
Филиппа молча рассматривала свое отражение: водянисто-голубые глаза, блеклые волосы, чуть раскрасневшиеся щеки. В мозгу проносились потоки слов, которые мог бы сказать ей муж, будь он другим человеком. Он мог бы сказать:
«Да, родная, по-моему, это она», или: «Филиппа, любовь моя, я видел только тебя одну!», или он мог бы сказать: «Чудесная шляпка? Самая чудесная шляпка была у тебя!»
А она бы тогда ответила уверенным, чуть поддразнивающим тоном, какой удавался ей только в воображении:
«Да ну что ты, милый, даже ты не мог не заметить этой шляпки!»
А он бы тогда сказал:
«Ах, ты об этой шляпке!» – и они бы оба засмеялись.
А потом-потом он поцеловал бы ее в лоб, а потом…
– Филиппа! – Резкий голос Ламберта раз несся по квартире. – Филиппа, ты готова?
Филиппа вздрогнула.
– Еще пять минут!
– Давай поживее!
Она принялась шарить в сумочке в поисках губной помады нужного оттенка. Если бы Ламберт был другим человеком, он мог бы ответить:
«Не спеши, моя хорошая» или: «Мы не так уж торопимся».
Может быть, он вошел бы в комнату, и улыбнулся Филиппе, и стал перебирать ее волосы, а она бы засмеялась и сказала:
«Ты меня отвлекаешь!», а он бы сказал:
«Просто не могу удержаться, ты такая роскошная женщина!» – и поцеловал бы ее пальцы, а потом…
В углу комнаты приглушенно зачирикал телефон. Филиппа, затерявшаяся в мире грез, его даже не услышала.
Ламберт снял трубку в кабинете.
– Ламберт Честер слушает.
– Доброе утро, мистер Честер. Это Эрика Фортескью из Первого банка. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
– Я как раз собирался уходить. У вас что-то важное?
– Я по поводу вашего перерасхода, мистер Честер.
– А-а… – Ламберт оглянулся на дверь кабинета и на всякий случай прикрыл ее ногой. – В чем проблема?
– У вас превышен лимит, на довольно крупную сумму.
– Чепуха!
Ламберт откинул голову, раскрыл рот и принялся ковыряться в зубах.
– На данный момент у вас дебет более трех сот тысяч фунтов, а между тем договоренность была на двести пятьдесят.
– К вашему сведению, в прошлом месяце лимит повысили. До трехсот пятидесяти.
