Сойдя с крыльца, Флер окинула дом оценивающим взглядом.
– Приятный у вас дом, правда? – сказала она вдруг. – Приветливый.
– Очень! – с жаром подхватил Ричард – По-моему, в таком доме уютно жить…
Флер посмотрела ему в глаза.
– Да, – сказала она ласково, усаживаясь в машину. – Конечно, Ричард.
Филиппа сидела в постели, опираясь на по душку. Увидев, что в палату вошли Ричард и Джиллиан, она машинально постаралась изобразить жизнерадостную улыбку, но губы не слушались, и щеки как будто одеревенели. Филиппе казалось, что она никогда больше не сможет улыбнуться. Ледяной стыд сковал ее тело, заморозил естественные движения души.
Она совсем по-другому представляла себе последний романтический жест в своей жизни. Думала – очнется, а вокруг собрались родные, глотают слезы, гладят ее по плечу и обещают исправиться. И вдруг вместо всего этого – унизительные медицинские процедуры, равнодушные медсестры, вежливые и презрительные. Когда Филиппа увидела измученное лицо отца, что-то в ней надломилось и захотелось плакать. Только вот плакать она разучилась. Всегда готовый бить ключом источник пересох. Романтические декорации рухнули, остался сухой холодный камень.
Филиппа облизнула губы.
– Привет.
Собственный голос показался ей незнакомым и словно неживым.
– Здравствуй, моя хорошая!
– Привет, Филиппа! – улыбнулась Джиллиан. – Ты как тут?
– Мне гораздо лучше, – ответила Филиппа, старательно выговаривая слова, как будто на чужом языке.
– Тебе уже можно вернуться домой. Все бумаги для выписки готовы.
– Хорошо, – сказала Филиппа.
Откуда-то из далека пришла новая мысль.
– Флер дома?
– Нет, – ответил отец. – Флер на несколько дней уехала в Лондон.
– Ясно…
Слабо вспыхнуло разочарование и сейчас же погасло. Филиппа вежливо спросила:
– Она вернется?
Джиллиан ответила раньше Ричарда:
– Конечно! Обязательно вернется.
В машине они почти не разговаривали. Когда приехали в «Клены», Джиллиан принесла в зимний сад мисочки с бульоном. Ричард сел напротив Филиппы.
– Нам нужно поговорить о Ламберте, – начал он осторожно.
– Да, – тускло ответила Филиппа.
– Ты…
– Я больше не хочу его видеть.
Ричард долго смотрел на Филиппу, потом глянул на Джиллиан.
– Хорошо. Если ты уверена…
– Я хочу развестись. Между мной и Ламбертом все кончено. – Филиппа зачерпнула ложку бульона. – Вкусно.
– Натуральный куриный бульончик! – отозвалась Джиллиан. – Не то, что эти ваши готовые обеды в картонных коробочках!
– Ты точно не передумаешь? – спросил Ричард.
– Совершенно точно, – спокойно ответила Филиппа. – Не передумаю.
Ее вдруг охватило чувство свободы – как будто она стряхнула с себя груду ненужного хлама. В голове стало легко и чисто. Она свободна – можно начинать жить заново.
Немного позже к дому подъехал на такси Ламберт с букетом розовых гвоздик. Ричард встретил его у двери и провел в гостиную.
– Филиппа наверху, отдыхает. Она не хочет тебя видеть.
– Жаль, – сказал Ламберт. – А я вот цветочков принес…
Он положил цветы на журнальный столик, сел на диван и принялся полировать свои часы о рукав.
– Я так понимаю, она все еще немного расстроена.
– Более чем расстроена, – ответил Ричард, стараясь совладать с голосом. – Учти, Филиппа намерена подать на развод.
– Развод? – Ламберт пригладил волосы, не поднимая глаз. – Это шутка такая?
– Я не шучу, – сказал Ричард. – Развод – не тема для шуток.
Ламберт взглянул на него и испугался. Губы Ричарда были плотно сжаты, смотрел он враждебно.
Ну что, Ламберт, свалял дурака? Интересно, что ты будешь делать теперь?
Он подумал немного и встал.
– Ричард, я хочу извиниться. Сам не знаю, что на меня вчера нашло. Перепил, должно быть.
– Ламберт… – устало начал Ричард.
– Филиппа – девочка чувствительная, – продолжал тот. – У нас и раньше бывали размолвки, однако скоро забывались. Я уверен, так будет и сейчас, если только ты дашь нам шанс…
– У тебя был шанс! – загремел Ричард. – Ты получил свой шанс, когда стоял рядом с ней перед алтарем и клялся любить и оберегать мою девочку! Ты любил ее? Ты заботился о ней? Или она всегда была для тебя всего лишь средством разбогатеть?
Он замолчал, тяжело дыша. Ламберт смотрел на него в страхе, прикидывая, что сказать в ответ. Поверит ли Ричард, если он станет уверять, что безгранично любит Филиппу?
– Будем откровенны, Ричард: я не святой. Не хлебом единым жив человек.
– Как ты смеешь цитировать Библию? – прорычал Ричард. – Как ты смеешь эксплуатировать мою дочь?
– Я ее не эксплуатировал! – оправдывался Ламберт. – У нас был счастливый брак!
– Ты использовал ее, унижал, оскорблял. Ты сделал все, чтобы превратить веселую, жизнерадостную девушку в эмоциональную развалину!
– Черт побери, она всегда такой была! – заорал в ответ Ламберт, почувствовав себя несправедливо обиженным. – Ей сломали психику задолго до того, как мы познакомились! Хоть это на меня не вешай!
Ричард на мгновение онемел, потом отвернулся и тихо сказал:
– Я не желаю больше тебя видеть. Ты уволен за нарушение условий контракта.
– Какие еще нарушения?
– Грубейшие, – спокойно ответил Ричард. – Злоупотребление доверием и подлог.
– Я буду оспаривать твое решение в суде!
– И наверняка проиграешь дело. Впрочем, поступай, как хочешь. По поводу развода, – продолжил Ричард, – к тебе обратится адвокат Филиппы. Что касается денег…
Наступила тишина. Ламберт подался вперед, преисполнившись надежды.
– Я возмещу твой долг в размере двухсот пятидесяти фунтов стерлингов. Не более. А ты в письменной форме обязуешься не предпринимать попыток увидеться с Филиппой. Все контакты – только через адвоката. На этом мы в расчете.
– Двести пятьдесят? – повторил Ламберт. – А остальная часть перерасхода как же?
Голос Ричарда чуть заметно дрожал.
– Остальная часть твоего перерасхода, Ламберт, – это твои проблемы.
– Двести семьдесят пять.
– Двести пятьдесят. Сумма окончательная.
