– А как же акцент…
– У меня американский акцент – ну и что? Мне так хочется.
Она в первый раз взглянула прямо на Энтони. Он решил, что у нее необыкновенные глаза – зеленые, как у Флер, только более глубокие и горящие.
– Ты просто взяла и стала говорить с американским акцентом?
– Угу.
– Зачем?
– Просто так.
– Сколько тебе лет было?
– Семь.
Некоторое время они шли молча. Энтони старался вспомнить, каким он сам был в семилетнем возрасте. Смог бы он устроить такую штуку и много лет ее выдерживать? Ох, вряд ли.
– Твой папа небось очень богатый?
Энтони почувствовал, что краснеет.
– Наверное. То есть не то чтобы прямо уж богатый. В общем, обеспеченный. Сравнительно. – Энтони сам понимал, что говорит ужасно напыщенно, но поделать ничего не мог и разозлился. – А почему ты спрашиваешь?
– Ни почему.
Зара вынула руки из карманов и принялась внимательно их рассматривать. Энтони машинально тоже посмотрел. Руки были худые, светло-коричневые от загара, на каждой – по одному крупному серебряному кольцу.
«Почему? – заинтригованно думал Энтони. – Почему ты уставилась на свои руки? Почему хмуришься? Что ты ищешь?».
Ей вдруг словно надоели собственные руки, она снова сунула их в карманы и обернулась к Энтони.
– Ты не против, если я закурю косячок?
У Энтони екнуло сердце. Девчонке всего тринадцать! И курит косячки?
– Да нет… Не против.
– Ты где обычно куришь? Или ты не куришь?
– Курю, – слишком быстро ответил Энтони. – Большей частью в школе.
– А-а. – Она пожала плечами. – Неужели во всем лесу нет подходящего места?
– Есть одно… Вон там.
Он повел ее в сторону от дороги.
– Сюда обычно приходят, чтобы… ну… – Правда, что ли, ей только тринадцать? На два года младше него! Даже не верится. – Ну, ты поняла…
– Заниматься сексом?
– Э-э… да.
Лицо у него горело, даже родимое пятно пульсировало от смущения. Они вышли на полянку.
– Вот, здесь.
– Отлично.
Зара опустилась на корточки, вытащила из кармана плоскую коробочку и ловко свернула косяк.
Когда она закурила, Энтони ожидал, что она посмотрит на него и скажет:
«Bay, здорово цепляет», – так всегда делала Фифи Тиллинг.
Однако Зара хранила молчание. В ней совсем не чувствовалось хвастливой взвинченности, как у его знакомых, употреблявших травку. Она как будто почти и не замечала, что он тут, рядом. Еще раз глубоко затянулась и передала само крутку ему.
«Я сегодня собирался весь вечер сидеть дома и смотреть дурацкие фильмы по видику, – обалдело думал Энтони. – А вместо этого курю дурь с самой удивительной малявкой на свете».
– У тебя дружная семья? – неожиданно спросила она.
– Да как сказать… – Энтони снова растерялся.
Ему вспомнилось, как они праздновали Рождество: мишурные гирлянды, глинтвейн, все наряжаются и веселятся.
– Да, довольно-таки дружная. У нас еще куча друзей…
Его слова растаяли в неподвижном лесном воздухе. Зара как будто и не слышала. По ее лицу бегали пестрые тени от листвы, и трудно было разобрать выражение. После долгой паузы она опять заговорила.
– А как тебе Флер?
– Она замечательная! – с жаром ответил Энтони. – Такая веселая! Я даже не думал…
– Можешь не рассказывать. Ты даже не думал, что твой папа когда-нибудь снова станет встречаться с женщиной.
Зара опять затянулась.
Энтони с любопытством посмотрел на нее.
– Не думал, точно. Вообще трудно представить, что папа или мама с кем-то встречаются, правильно?
Зара промолчала.
Вдруг до них донесся шум. Приближались чьи-то шаги, между деревьями слышались не ясные голоса. Зара одним быстрым движением загасила самокрутку и присыпала ее землей. Энтони с небрежным видом оперся на локоть. Еще миг – и на полянку вышли Занфи Форрестер и Мекс Тейлор. Занфи держала в руке бутылку водки, щеки у нее горели, блузка расстегнулась, открывая на обозрение розовый хлопчатобумажный лифчик. Увидев Зару и Энтони, она остановилась как вкопанная.
– Энтони! – изумленно воскликнула Занфи. – А я не знала, что ты…
– Привет, Занфи. Познакомься, это Зара. – Энтони посмотрел на Зару. – Это Занфи и Мекс.
– Здорово, – сказал Мекс и подмигнул Энтони.
– Привет, – сказала Зара.
– Вообще-то мы уже уходим, – сказал Энтони.
Он встал и протянул руку, но Зара на нее и не взглянула – без всякой помощи легко поднялась на ноги одним плавным движением.
Занфи захихикала.
– Энтони у нас настоящий джентльмен, да? – пропела она, заговорщически глядя на Зару блестящими глазами.
– Правда? – вежливо ответила Зара, отказываясь разделить с ней шутку.
Занфи чуть-чуть покраснела, потом решила снова захихикать.
– Я такая пьяная! – объявила она и протянула бутылку Заре. – Угощайся!
– Спасибо, я не пью.
Зара сунула руки в карманы и сгорбилась.
– Пошли, – повторил Энтони. – Наверное, твоя мама уже пришла.
– Мама? – насторожилась Занфи. – А кто у тебя мама?
Зара отвела глаза.
– Флер. – Ее голос прозвучал неожиданно устало. – Моя мама – Флер.
Пока они возвращались в «Клены», солнце зашло за тучку и на дорогу легла тень. Зара смотрела в пространство застывшим взглядом и с каждым шагом все сильнее хмурилась, чтобы задавить скопившиеся внутри слезы. Так поначалу всегда; через день-другой она придет в норму. Учителя говорили, что она скучает по дому. А как такое возможно – у нее же никогда не было настоящего дома, по которому можно скучать. Была только школа с запахом мебельного лака, хоккейными площадками и неуклюжими, тупы ми девчонками, а еще была квартира Джонни и Феликса, где ей на самом деле некуда было приткнуться, и еще – очередная семья, где временно обитала Флер. Так было всегда, сколько Зара себя помнила.
В интернате она училась с пяти лет. Прежде она, вероятно, где-то жила, только напрочь забыла об этом, а Флер уверяла, что не помнит то же. Так что первым настоящим домом для нее стала Королевская школа в Бейзуотере – уютное заведение, где учились дети дипломатов и каждого заботливо укладывали в постель с дорогим плюшевым мишкой. Заре там всё нравилось, она обожала учителей, и особенно директрису – миссис Бертон.
